Владимир Владимирский, заведующий отделением сосудистой хирургии ЧОКБ, д. м. н: «Хирург – это человек, которому по непонятной причине все время хочется брать на себя ответственность»

Отделение сосудистой хирургии Челябинской областной клинической больницы (ЧОКБ) входит в десятку лучших по России. В этом году в рейтинге академика Покровского, выдающегося российского хирурга, оно получило шестое место, обойдя такие именитые больницы, как, например, Центр сердечно-сосудистой хирургии им. Н. Н. Бурденко. Но заведующий отделением сосудистой хирургии ЧОКБ ко всем регалиям и наградам относится, мягко говоря, прохладно. «Это ведь не гонка», – отмахивается Владимир Владимирский. Рассудительного, отзывчивого Владимирского любят и пациенты, и коллеги. Первые – за внимание к каждому подопечному и готовность ответить на все вопросы, вторые – за доверие и умение организовать рабочий процесс.

– Владимир Владимирович, как давно вы на посту заведующего отделением сосудистой хирургии?

– Да вот уже шесть лет, с 2005 года.

– Как вы попали в ЧОКБ?

– Это был довольно длинный путь. Вообще я родился в Астрахани, где и учился в медицинском институте. Я всегда хотел именно хирургией заниматься, и на третьем курсе уже начал дежурить: работал медбратом, санитаром, и тогда уже начал оперировать немножечко. А после окончания института мне предложили по распределению в Челябинск поехать. Я спросил – хирургия есть? Мне ответили – есть, я и согласился. Но сначала попал в медсанчасть Магнитогорского комбината, год там проучился в ординатуре. Затем попал по распределению в Касли, где получил специализацию по анестезиологии. Потом работал хирургом и анестезиологом-реаниматологом в Копейске. И в конце концов поступил в ординатуру к Юрию Ивановичу Малышеву (кардиохирург, один из основоположников клинической хирургии в Челябинске – Прим. автора). В отделение сосудистой хирургии когда я пришел, уже, честно говоря, уходить не хотелось. Однако после ординатуры какое-то время пришлось в тройке поработать, но как только появилось место в областной больнице, сразу сюда пришел.

– Чем же так нравилась областная больница?

– Она всегда на виду была, в советские годы обычно в первой пятерке шла. А отделение сосудистой хирургии долгое время было одно на область, врачи большие объемы работы выполняли – опыт они накопили огроменный. Вот, например, Леонид Петрович Вербовецкий (основатель отделения хирургии сосудов в ЧОКБ – Прим. автора), Лариса Александровна Орехова (заслуженный врач РФ, заведующая отделением ЭПКП – Прим. автора) – очень хорошо работали и многому меня научили. Теперь приходится поддерживать статус. (Улыбается.)

– Владимир Владимирович, еще года нет, как открылся федеральный кардиоцентр, туда ушла часть специалистов. Не ревнуете к новичку?

– Знаете, мы решаем разные задачи, поэтому позиционировать друг друга как конкурентов не получится даже при большом желании. Скорее, наоборот – у нас с кардиоцентром, что называется, хорошие партнерские отношения. Они к нам своих пациентов посылают – с поражениями сонных артерий, с поражением брюшной аорты. Мы к ним своих направляем – людей с патологией коронарных артерий, например, на стентирование, на прямые операции, а также тех, кого поэтапно нужно оперировать. Да и больных, к сожалению, на всех хватает. Можно сто таких центров построить, и только тогда разрешить эту проблему.

– Отечественное здравоохранение скорее принято ругать, чем хвалить. Насколько большая разница между европейкой медициной и российской?

– Не буду врать, что здесь, как в той же Германии, например. Несмотря на то, что за последние несколько лет в России стали оперировать больше, и операции мы делаем такие же, практики в Европе и Америке масштабнее. Например, в США в год проводят около 160 реконструкций артерии нижних конечностей на сто тысяч населения, а в России – лишь 35. С операциями на сердце то же самое.

С другой стороны, мне приходилось оперировать людей, которые живут за границей. Была одна пациентка из Германии, она приехала в гости на Южный Урал, и вдруг ей стало плохо. Ее привезли к нам на лечение. Когда-то ее оперировали немецкие хирурги, и она рассказывала, что в Германии замечательная медицина: там и обед тебе из ресторана принесут, но врачи никогда не побеседуют с пациентами. А людям ведь надо немножко внимания, немного тепла. Наши же медсестрички и пожалеют, и за жизнь поговорят, и за семью. Конечно, на одних поглаживаниях по головке качественное здравоохранение не построишь, но тем не менее.

– Расскажите про коллектив отделения, много ли молодых специалистов?

– Врачи у нас действительно в основном молодые: 20-летние есть и 30-летние, только один – старше 40 лет. Ну, и мне уже гораздо больше. (Улыбается.) Несмотря на молодой возраст, ребята оперируют очень хорошо. С другой стороны, в отделении есть и старожилы: некоторые медицинские сестры работают в больнице уже более полувека. Кого-то еще Леонид Вербовецкий принимал на работу.

– Как вам удается удержать в отделении молодых ребят, которые вчера закончили медицинскую академию, которые хотят жениться, машины, квартиры?

– Они сюда приходят не в расчете на квартиру или машину – им интересно на самом деле работать. И сразу видно – пришел человек трудиться или так, мимо проходил. Мы отбираем молодых специалистов, здесь у нас кафедра есть, клиническая база (кафедра госпитальной хирургии Челябинской государственной медицинской академии, заведующий – д. м. н. профессор И. А. Андриевских – Прим. автора). Молодые люди приходят в ординатуру, мы к ним присматриваемся. Если человек готов к работе, если ему интересно, есть руки и голова, то таких стараемся к себе забрать. А кто-то и работал у нас: санитарами начинали, медбратьями. С другой стороны, очень жаль, что многие умные люди в медицину не идут. Я убежден, что большое число одаренных и талантливых людей вынуждены были отказаться от врачебного призвания. Оно понятно – кому-то семью надо кормить, кому-то мечту реализовать хочется.

– А как вы сами выбрали профессию врача? Семейная традиция?

– Да вот совсем наоборот, врачей среди родственников у меня практически нет. Но еще в детстве я лечился у лор-врача, фамилия его была Григорьев. Он на меня большое впечатление произвел: хирургом был на войне, через всю руку шрам проходил, курил он много и вкусно. В общем колоритный персонаж был. К тому же я книги про врачей читал, да и институт был рядом, в десяти минутах ходьбы – грех было не пойти. (Смеется.) Вот так все сошлось, сомнений особых не было. Только одного боялся – смогу ли вид трупов перенести. Вроде обошлось.

– Какими качествами должен обладать хороший хирург?

– Помимо каких-то профессиональных знаний и навыков, желательно коммуникабельным все-таки быть, к людям хорошо относиться. В этом специфика российского здравоохранения. В большинстве стран мира врач занимается только лечением – хирург видит пациента только на операционном столе. А «профилактические» беседы, или если что-то случается, то с пациентами и их родственниками проводят другие люди, юристы в том числе. Мы же с больными – от и до. И лечим, и диагностируем, и историю ведем, и с родственниками общаемся.

Вообще, чтобы стать хорошим хирургом очень многое должно совпасть: руки и голова хорошие, и обязательно – желание. Кто хочет, тот станет грамотным специалистом. С другой стороны, без талантливых рук сложно стать хорошим хирургом. Хотя из такого специалиста вполне может получиться, скажем, хороший кардиолог или диагност. В хирургии просто другая степень ответственности. Хирург – это человек, которому по непонятной причине все время хочется брать на себя ответственность.

– В эмоциональное плане профессия хирурга очень и очень непростая. За что врачи больше всего переживают?

– Что не всех на самом деле удается вылечить. Чаще всего, конечно, пациенты выздоравливают, но, к сожалению, бывают и осложнения, и смерти. Это все очень непросто. Очень хочется извиниться перед теми, кому мы не помогли.