Юрий Базилевский, коммерческий директор компании Underground-sport: «В бизнесе как в спорте – любые неудачи выводят на новый уровень, просто нужно больше тренироваться»

Известный далеко за пределами Южного Урала спелеолог Юрий Базилевский недавно подсчитал, что под землей провел в общей сложности 25 лет. Сегодня он выбирает земные удовольствия, в число которых входит триатлон. Но наше интервью началось с разговора о бизнесе в условиях кризиса. Размышления коммерческого директора компании Underground-sport Юрия Базилевского столь же увлекательны, как его рассказы о проникновении в земные глубины.

– Юрий Павлович, вы не только известный спелеолог и спортсмен, но и бизнесмен с большим стажем. Скажите, как сохранить бизнес в непростых современных условиях?

– Подстраиваться под рынок, под текущие условия, менять что-то в бизнесе и меняться самому. Везде есть свои трудности – в спорте, в бизнесе. Но тем, кто занимается спортом, хорошо известно, что любые неудачи выводят на новый уровень, просто нужно больше тренироваться. То же самое могу сказать о бизнесе: любые неудачи, проблемы в виде кризисов, стимулируют к дальнейшему развитию.

– Безумный скачок доллара и евро сильно сказался на вашем бизнесе?

– Конечно. Но это не самый безумный скачок, в 1998 году рубль по отношению к доллару упал в четыре раза. Да, это неприятно, это вышибает из колеи, как удар в глаз во время заплыва в триатлоне. Но ты к этому привыкаешь постепенно. Ты морально готов к тому, что это может произойти в любой момент. Так же, как ты готов к форс-мажорам в пещере, – может сломаться снаряжение, выключиться фонарь, порваться гидрокостюм. Ты бежишь триатлон и знаешь, что можешь в любую секунду сойти с дистанции. Что дальше? Только еще более упорные тренировки. То же самое в бизнесе: чтобы удержать своего клиента, надо работать, развиваться.

– И все-таки пришлось от чего-то отказаться?

– Пришлось, поэтому и остаемся сегодня в бизнесе. Изменить экономическую ситуацию мы не в силах. Игнорировать очевидные факты невозможно. Поэтому приходится вносить коррективы в сам бизнес. В итоге мы пришли к тому, что отказались от направлений, которые пестовали много лет – от горных лыж и сноубордов, оставив только самые дорогие бренды Bogner и Indigo. Мы больше не привозим велосипеды массового спроса, только хорошие велосипеды для спокойной размеренной езды по нашим лесным дорожкам. Мы отказались от большого пакета брендов, это диктуют новые экономические реалии.

– Есть что-то, что, напротив, начали развивать?

– Торговлю снаряжением для подводного плавания и подводной охоты. Сегодня это наше ударное направление. Наш «Водолаз.рф» – самый живой, самый понятный интернет-магазин на территории бывшего СССР. А интернет-продажи – самый быстрорастущий сегмент нашего бизнеса. На заре юности вашего сайта, побывав на интервью на 74.ru, я понял, что будущее именно за интернет-продажами. И параллельно основному бизнесу мы начали развивать сайт интернет-продаж. Сегодня, глядя на то, как структурирован рынок на Западе, мы понимаем, что большее количество продаж постепенно перетечет в онлайн. Это неизбежный процесс. Интернет все глубже проникает в нашу жизнь, онлайн-сервисов становится все больше, и они растут в качестве. В силу земных законов количество приверженцев старых схем покупок сокращается. Сейчас активным становится уже то поколение, которое родилось в эру Интернета. Они себя не мыслят вне Cети. Эти вещи нужно вовремя понять, их нужно осязать.

– Есть ли у вас конкуренция в сфере интернет-торговли?

– Конечно есть. Но наш товар – особая ниша, если говорить о снаряжении для подводного плавания и подводной охоты. Особенно для охоты, потому что это национальный вид спорта в Италии, Испании, Греции и России. И мы вполне можем бороться с нашими конкурентами в этих странах, быть сильным игроком на территории СНГ. География наших продаж – от Калининграда до Владивостока и от Норильска до Алма-Аты.

– В последние месяцы продажи в вашем магазине упали?

– Упали они в 1998 году, сейчас чуть-чуть подсели, я бы так сказал. Одновременно они стали структурно другими. Какие-то тенденции мы отслеживали давно и стали их усиливать – к примеру, переход на дорогую качественную одежду из очень хороших тканей. В связи с этим даже поменяли команду. Сегодня у нас работают специалисты в области модной спортивной и околоспортивной одежды, которые могут помочь подобрать правильные вещи и правильную обувь. И вот самая точная характеристика – наши менеджеры разбираются в образах! Они едут на фабрики, смотрят коллекции и сразу видят, кому из наших постоянных клиентов что будет подходить. И они понимают, что откровенно вычурные вещи на нашем рынке никогда не продадутся. У нас они не работают. А какие-то вещи подходят нам идеально – они соответствуют нашему образу жизни, нашей погоде и природе.

– Сегодня самым употребляемым в России стало слово «импортозамещение», вы его тоже часто произносите?

– А в числе снаряжения для подводной охоты изначально было много отечественных товаров, и они остаются. Например, гарпуны для подводного ружья на карпа. Очень узкие – нишевые – вещи, которые делали еще в советской России, производятся и будут производиться. В их числе все, что было изобретено для подводной охоты на уральских водоемах. Здесь российские производители вне конкуренции. Есть прекрасные ружья, которые много лет производятся в Челябинске. Известно, что в России водоемы холодные, они не прогреваются до дна даже летом, соответственно, именно у нас производятся теплые вещи, которые охотник надевает под гидрокостюм. Плюс существует особая антропология человека – средний испанец отличается от среднего русского. Под каждого нужен определенный гидрокостюм, и потому они производятся локально. Такая продукция была и есть. Но говорить о резком скачке импортозамещения на нашем рынке не приходится, хотя лозунги партии и правительства горячо приняты народными массами.

– К тому же, в России до сих пор не производят такой спортивной одежды, как Bogner.

– Это да. Наше второе направление – дорогая люксовая одежда брендов Bogner, Armani, Goldberg... Но в первую очередь, это, конечно же, Bogner – наш немецкий партнер, с которым мы работаем десять лет и достигли полного взаимопонимания.

– Чем этот бренд выделяется?

– Когда мы заходили на рынок экипировки горнолыжников, было много компаний, которые делали красивую одежду. Но прошло 15 лет, и очень многие компании вдруг ударились в techno – вещи хороши в техническом плане, они непродуваемые, непромокаемые, но их внешний вид оставляет желать лучшего. В итоге мы остановились на Bogner – красивая, модная и при этом ноская одежда. Майка активно «живет» пять лет, но по ней этого не видно. Куртку до десяти лет можно носить.

– Сложно было отказаться от других брендов?

– Сложно чисто психологически. Мы же проводили соревнования по сноуборду, и вдруг со следующего года мы не продаем сноуборды... Но цифры – вещь упрямая. Ты понимаешь, что экономически это нецелесообразно. В бизнесе всегда важно не только то, что надо делать, но и то, чего делать не надо. Все, как в спорте, когда ты постоянно анализируешь, где недоработал. Сейчас я улетаю на легендарный полный Ironman в Австрию, и все последние недели были заняты только тренировками. В какие-то моменты я понимал, что постепенно десоциализируюсь – только ем, сплю и тренируюсь. (Смеется.) Плюс работа, конечно же. Вырвать время на какие-то маленькие человеческие радости просто не получается. Ты приходишь в гости к друзьям, там очень хорошо и весело, а ты ищешь место, где бы вздремнуть чуть-чуть. (Смеется.) Недаром триатлеты шутят, что некогда подругу найти, потому что даже на светских раутах в голове две задачи – поесть и поспать. (Смеется.) Ты вынужден тренироваться в трех видах спорта и плюс успевать восстанавливаться: обязательно йога, массаж, растяжка... В результате просто вылетаешь из всей остальной жизни. Время перед соревнованиями похоже на пружину, которая все сжимается и сжимается, чтобы во время соревнований распрямиться.

– Триатлон пришел на смену спелеологии?

– В пещере я в последний раз был осенью 2012 года. Кстати, недавно я подсчитал, что в пещерах провел 25 лет в общей сложности – все выходные, по две-три крупных экспедиции в году, когда около 30 дней проводишь под землей. Получается, что большая часть моей активной жизни прошла в земных глубинах. Мне и сегодня снятся пещеры. Но я нашел еще одну интересную точку развития – триатлон. Это земные удовольствия: солнце, горы, вода...

В 2012 году у меня были две большие экспедиции. Первая в пещеру во Франции, где мы с напарником просидели под водой 13 часов. И вторая большая экспедиция – Великос Сбрего в Словении (Юлианские Альпы, граница Италии, Словении и Австрии), которую мы исследовали много лет, прошли ряд сифонов. В этот раз прошли три сифона и вышли к четвертому. Перед четвертым у меня порвалась манжета гидрокостюма, я замотал ее как смог, но когда вышел из воды – был мокрый насквозь и замерз. Температура воды была всего 5 градусов. И вот наступил 2013 год, когда мне нужно было вновь нырять в пещеру во Франции. Там лежало все снаряжение, ждал напарник, а я даже собираться был не готов. Хотел быть там! А собираться был не готов. В результате купил билет и улетел на Майорку, в лагерь, который готовит к триатлону.

– Опыт уже был?

– Небольшие дистанции я уже бегал, в 2012 году пробежал полный Ironman – плывешь 4 км, 180 км крутишь велосипед и 42 км бежишь. Правда, после этого я неправильно восстановился и побывал в руках добрых немецких врачей. (Смеется.) То есть переоценил свои возможности. Дело в том, что пробежал я хорошо, быстро, но вместо того, чтобы отдыхать, продолжил тренироваться. Добрые немецкие врачи мне сказали, что в их практике я – первый, кто так себя ведет. Все это вышибло меня из спорта на полгода.

– Почему было не выбрать более спокойные виды спорта?

– Нет, пока это не для меня. Прошлым летом я снова начал бегать полумарафоны, небольшие триатлоны. Всю зиму готовился, в том числе учился плавать. А взрослому человеку научиться правильно (по меркам пловцов) плавать очень тяжело. Моя тренер мне говорила: «Ты плывешь как змеюка, которой на хвост наступили». (Смеется.) И когда она показывала мне тренировку в записи, я с ней соглашался. Но за эти три года Наталья Юрьевна Бондаренко научила меня плавать. Чтобы оказаться на чемпионате мира по триатлону, который проходит на Гавайях – Hawaiian Iron Man Triathlon, нужно все делать очень быстро – плыть, бежать, крутить велосипед. Чтобы иметь шанс отобраться на Гавайи, нужно 3,8 км проплыть за час с небольшим. Я уже близок к этому.

– А что было на Майорке?

– Там я очень быстро проплыл и был доволен своим результатом. Но, переоценив свои возможности и встав в первый ряд, я был затоптан более агрессивными пловцами. (Смеется.) Этой весной у меня появился тренер по триатлону – мастер спорта Евгений Хабаров из Рыбинска, я ездил на сборы с командой клуба «Темп», и они научили меня быстро вбегать в воду и быстро из нее выбегать. Но, когда на соревнованиях вся толпа вбегает в воду, первые 200-300 метров заплыва – это просто мясорубка, тебя бьют по голове, по ушам. Меня во время заплыва на Майорке сильно ударили в глаз, набралось полглаза воды. И когда я сел на велосипед, то вскоре почувствовал дискомфорт в глазу, пытался его промыть водой из фляжки, стало только хуже. Самую тяжелую часть дистанции на велосипеде (в гору) я все-таки прошел, а когда начал спускаться, то от боли глаз закрылся сам собой. И инстинктивно начал закрываться другой. Никогда не знал, что так бывает. В итоге правый глаз перестал видеть – просто белое пятно. А левым я видел полицейского, который поливал меня водой и спрашивал: нужна ли мне скорая помощь? На 50-м км я сошел с дистанции и побывал в руках добрых испанских медиков. (Смеется.) Увидел, насколько серьезно оборудована испанская клиника скорой помощи. Это что-то космическое. Через неделю зрение восстановилось полностью.

– Мир сегодня переживает бум триатлона, а Россия?

– Всегда немного опаздывает. Бум дайвинга в России был 10-15 лет назад. Бум подводной охоты начался, когда в стране наступила стабильность. У людей оставались свободные деньги, чтобы купить себе хорошее снаряжение. Хотя подводная охота на Урале существовала с советских времен. Этим занимались мои родители, их друзья, а потом я и мои друзья. Первое подводное ружье у меня появилось в классе пятом. Сколько я себя помню, вокруг меня всегда были люди с ружьями для подводной охоты. (Смеется.) Мы постоянно отдыхали на Увильдах. Это было глубоко в культуре: база отдыха, подводная охота, грибы, ягоды, рыбалка. А сейчас мы наблюдаем бум триатлона – в Челябинске открываются школы бега. Это идет к нам из Москвы, там бум начался три года назад. Количество людей, которые пробежали или собираются пробежать свой первый триатлон растет. За эту весну из тех, кого знаю я, трое пробежали полный Ironman. И постоянно вижу людей, которые к этому готовятся. Это мировая тенденция. В Екатеринбурге этой осенью будет большой марафон. Уверен, скоро будет и челябинский.

– Почему в наше время появилось стремление к здоровому образу жизни?

– Стремление всегда было. Хотим мы этого или нет, но активный образ жизни продлевает наше существование на этой планете. Мы медленно, но идем в этом направлении. Вот замечательный пример: 10 лет назад в забеге на гору Иремель «Здоровый, как лось» участвовало десять, по мнению большинства, «дурачков», а в этом году бежало уже человек 500. Буквально встать негде! Во всем мире высокогорные забеги очень популярны. Заметьте, здесь важна тренированность, к этому нужно готовиться постепенно, при этом тренируется наша сердечно-сосудистая система. Это же очень важно.

– Это еще и погоня за эндорфинами счастья?

– Если спорт в удовольствие. Ты бежишь, движешься, дышишь свежим воздухом (на природе надо бегать, конечно же, а не вдоль дорог) и вентилируешь легкие. Ты видишь на соревнованиях таких же людей, и это вызывает массу положительных эмоций. А под большой нагрузкой – марафоны, полумарафоны – полностью отдыхает голова. Ты начинаешь мыслить примитивными категориями – как бы от тех желтых ботиночек не отстать – и это сильно разгружает мозг, голова отдыхает. (Смеется.)

– А как вы относитесь к передвижению по городу на велосипеде?

– Я побаиваюсь передвигаться по городу на велосипеде, потому что у нас отсутствует культура вождения автомобиля. Название «хрустик» для велосипедиста не я придумал. Да и экология в нашем городе плохая.

– На ваш взгляд, в городе достаточно мест для прогулок и занятий спортом на воздухе?

– Нет. Проблема не только нашего города, но и страны в целом в том, что мы не можем обустроить пространство вокруг себя. Это всегда шокирует иностранцев. Они недоумевают, почему до хорошо и красиво обустроенной квартиры они шли по кошмарно грязному подъезду со всеми его запахами и другой «чернухой». Мы обустраиваем свое узкое пространство. Но все, что вокруг, как будто бы не имеет к нам никакого отношения. У нас и особняки богатые, огражденные высокими заборами, часто соседствуют со свалками мусора, полностью разбитой дорогой и так далее.

Родина, которую мы любим, очень абстрактна. Мы не хотим понять, что она осязаема – твой дом, твой подъезд, твой двор и так далее. Такая Родина есть в понимании датчан, немцев, французов, а в нашем – нет. Мы любим что-то абстрактное и большое, а мусор выбрасываем прямо в окно. Правда, изменения и здесь можно увидеть. Раньше я часто наблюдал: останавливается автомобиль на светофоре, открывается дверца, и к тротуару чья-то рука ставит бутылку из-под пива. В последнее время я этого не вижу, давно этого нет. И это положительная динамика в сознании людей, как и тренд – здоровый образ жизни.