Подарок Абрамовича, немецкие дома и вертолёты ОМОНа: изучаем жизнь на окраине Челябинска

Территория Челябинска занимает около 53 тысяч гектаров. Это сопоставимо с размерами европейского княжества Андорра и гораздо больше, чем Лихтенштейн, Монако или Ватикан. Многие из нас живут здесь с рождения и привыкли думать, что хорошо знаем свой город. Но так ли это на самом деле? На любом ли снимке вы узнаете Челябинск? И во всех ли районах бывали лично? Корреспонденты 74.ru помогут вам открыть город с новой стороны.

Если спросить у челябинцев дорогу до Сельмаша, то в объяснениях наверняка будет фигурировать слова «очень, очень далеко». Этот микрорайон хоть и всегда входил в черту города, действительно находится на окраине Ленинского района. А ещё вам, возможно, посоветуют туда не ездить — дескать, нехорошее место, своеобразное. Вот только многие местные жители в своём Сельмаше души не чают и готовы плюсы расписывать очень долго. В чём прелесть микрорайона, читайте в новом выпуске проекта «В ЧЕрте города».

Сельмашем принято называть ту часть Ленинского района, которая начинается сразу за перекрёстком улиц Машиностроителей и Новороссийской. Название этому кварталу дали по имени оборонного завода — именно с его появлением и начали строить дома в этой части города. Решение открыть здесь предприятие по выпуску пиротехнической и гальванической продукции принято было ещё в 1938 году, а реализован проект был с началом Великой Отечественной войны. Оборонный завод выпускал боеприпасы и поначалу значился под номером 254, затем стал называться «Стройка Марс». После войны его перевели в подчинение Министерству сельскохозяйственного машиностроения, наладили выпуск гражданской продукции — опрыскивателей, клубнемоек и дымовых шашек. Тогда и закрепилось за районом название Сельмаш — хотя сам завод имя менял ещё раз и теперь известен как «Сигнал».

— У меня мать работала на «Сигнале», она и на пенсию отсюда уходила, — рассказывает нам житель микрорайона Сергей. — Мама работала по оборонке, весовщицей. Но в то время нас [с братом] несильно в это дело посвящали. Они с отцом [только] ля-ля-ля — и всё. Я знаю только, что хорошо у нас оборонка [развита] — и гранатомёты, и много чего делают. Фейерверки ещё раньше делали, а сейчас проще с Китая привезти.

В то время, рассказывает Сергей, ездить на работу матери приходилось из другой части Ленинского района — жили они тогда на КПЗиС. Напрямую было бы рукой подать, но всё пространство между жилыми кварталами занимает промзона, так что ездить на общественном транспорте приходилось в объезд, да ещё и с пересадкой.

— А что, разве это далеко? — удивляется Сергей. — Я сейчас также на КПЗиС работаю, туда езжу. С пересадкой можно доехать, есть ещё машина. 10 минут — и там. Отец у меня на ЗСО сперва работал, потом на ЧМК. Я тоже две «горячки» отработал, но всё равно две пенсии не заплатят.

— Два горячих стажа? — переспрашиваю я.

— Да. На пенсию уже мог уйти, только кто кормить-то будет? — улыбается мужчина. — Если бы у нас было так, что отработаешь горячий стаж — и сразу пенсию бы платили, но нет — с 50.

Здесь, на Сельмаше, Сергей с самого детства бывал часто. Тогда в доме на улице Дербентской жил родной брат отца, а потом в дядину квартиру переехали сам Сергей, его брат и их семьи. Говорит, почти за полвека район заметно изменился.

— Вместо детской площадки [торговый] комплекс появился. Раньше здесь детская площадка была — что-то типа парка, — вспоминает старожил. — Карусели стояли цепные, машинки на прокат давали, фонтан работал. Это всё было огорожено заборчиком красивым — чугунным литьём.

Сейчас ни каруселей, ни чугунного заборчика в парке не осталось. Да и вокруг — сплошные новостройки. И только один квартал вблизи завода сохранил прежнюю архитектуру — несколько домов между улицами Дербентской и Чистопольской. Именно там и живёт Сергей.

— Это ж немцы построили, — рассказывает Сергей. — Пленные немцы эти дома строили. Туалеты стояли на улице, вот в этих кустах. Здесь раньше ещё один дом был, его уже не существует, и стояли вдоль дорожки деревянные туалеты. Потом уже воду попроводили, и начали делать — кто ванну, кто душ. Сами делали. Были кладовки, их расширяли — и делали кто во что горазд. Я уже это не застал, я тогда маленький был.

Главный плюс Сельмаша, рассказывает Сергей, — тишина.

— Кому, может, и не нравится здесь. А мне и старшему брату нормально. Я отсюда уезжать не хочу. Вот в эти коробки запрут, где слышимость? — кивает мужчина на новостройки по соседству. — Там в туалет сходил — тебя все будут поздравлять. А у меня потолок здесь — 3,80–3,40. Очень высокие потолки. Вроде и охота новую квартиру получить вместо этой, но больше охота из-за соседей.

— Пьют? — уточняем мы.

— Весь дом такой, — кивает Сергей. — Откуда деньги берут? Тут работаешь, работаешь весь день — не хватает, а эти шпарят и шпарят. Там металлолом сдадут, тут сдадут. У нас два подъезда, и мы единственные, кто платит за коммуналку. У остальных долги. Я как посмотрю — там за одно отопление пол-лимона, не считая других [коммунальных услуг].

— Хотя вы вот там, в кусты сходите — вам другое расскажут, — пожимает плечами Сергей. — Там у нас бомжатник, и полиции нашей пофиг на это.

То, что Сергей не преувеличивает, становится понятно очень скоро. В зарослях между домами «мини-Германии» мы действительно обнаруживаем нечто похожее на дом под открытым небом. Прямо на теплотрассе устроена лежанка, рядом — импровизированный стол. Впрочем, Сергей признаёт — с этими «соседями» ссориться ему не хочется. Так что у них молчаливая договорённость: обе стороны друг друга просто не трогают.

— Так-то мне здесь нравится, — снова говорит Сергей. — Даже те люди, что к нам сюда приезжают, [видят плюсы]. Тут одна школа, вторая школа, недалеко третья, [где бывший кинотеатр] «Восток» — четвёртая. Садик тоже — один, второй, третий. Пляж — вон он. Тут по улице километра полтора от силы, даже меньше. Он такой, конечно. Раньше это был официальный пляж, потом его разбомбили. Сейчас там что-то строят опять, может, кто-то выкупил. Но, по крайней мере, купаться есть куда сходить. Что в Береговой посёлок, на песчаную косу многие ездят, что сюда.

Раньше помимо пляжа недалеко от дома была и парусная школа.

— Парусная школа — она чуть дальше, где «Восток». Там яхт-клуб был, и до сих пор там всё «фунциклирует», — объясняет Сергей. — Там и пляж. Знаете, раньше на Шершнях пляж был? Вот хозяин сейчас сюда переехал. Там же невозможно, на Шершнях, купаться. Там кафе одно время было, горка, а сейчас он здесь командует парадом.

Впрочем, заниматься местным мальчикам можно не только парусным спортом. Выбор спортивных секций на Сельмаше очень богатый.

— Здесь спортшкола хоккея и футбола, есть волейбол — до ночи там детишки бегают, — перечисляет Сергей. — Видите, возле стадиона стоят машины? Там есть маленькие корты, и до круглой ночи детишки бегают, занимаются, гоняют в футбол. Зимой прокат работает, два льда заливают. Я хоть и старый, до сих пор катаюсь. С сыном [ходим] по вечерам. Пошёл, напрокат [коньки] взял — погонял. Только ноги потом болят.

Развивать футбол на Сельмаше начали ещё в послевоенные годы. Тогда здесь открыли школу, носящую сейчас то же имя, что и образующее предприятие — «Сигнал». Тогда при заводе был образован клуб, и весь детский спорт там курировал профсоюзный комитет завода. В 1987-м была образована школа олимпийского резерва, а в 2001-м завод передал её на баланс города.

— Лично я работаю здесь с 2001 года. Из них 15 лет я проработал тренером и три года — директором, — рассказывает руководитель школы Сергей Швецов. — Я работал на филиале школы «Сигнал», отделение футбола было на стадионе Цинкового завода, на Комсомольском проспекте. И бывший директор школы Арестов Константин Викторович, сейчас он директор клуба «Челябинск», профессиональной команды, меня позвал сюда, на основную базу, как тренера. Дал мне возраст, и я начал работать.

Заниматься Сергею тогда доверили с детьми 99 года рождения. Мальчишкам в тот момент было шесть лет, они только-только поступили — и эту группу тренер довёл до выпуска. После ему предложили возглавить саму школу — и теперь Сергей Швецов отвечает за всех местных футболистов и тренеров.

Тренируются здесь мальчишки с 4 лет до 21 года. Круглый год — даже зимой.

— Занятия расписаны по нормативам — с 8 утра до 8 вечера. Продохнуть некогда. Группы следуют одна за одной, тренер — один за одним, — рассказывает Сергей Швецов. — У каждого своё чёткое расписание, каждый приходит в своё время. В силу того, что зал маленький и один, все возрасты туда не вмещаются, даже в холодное время года — осень, зима — старшие возрасты занимаются на улице. Круглогодично. У нас — единственных в области — нет крытого манежа. Этот вопрос поднимается, но, к сожалению, нет участка земли, где его можно построить. А все дети с 4 до 12 лет [зимой] занимаются в зале.

Правда, в каждом возрасте у воспитанников бывают каникулы. Не три месяца, как в обычной школе, а 30 дней.

— В июле дети уезжают в загородные лагеря. Там они также продолжают работать, только сменив обстановку, на свежем воздухе, с усиленным питанием, со всеми развлекательными играми. Каникулы тоже есть. У старших ребят сезон заканчивается в конце октября, и у них ноябрь — небольшой перерывчик. А у маленьких детей — перерыв июнь–июль, когда родители разъезжаются в отпуска, — объясняет Сергей. — В зависимости от возраста по месяцу в год у детей есть каникулы.

Кстати, занимаются в школе не только дети с Сельмаша. Воспитанников на тренировки везут со всего города и даже из отдалённых территорий.

— Школа — лучшая, родители знают, родители ведут. Единственный минус наш — это, конечно, географическая отдалённость. С Северо-Запада повезут скорее в школу № 3 на Худякова, потому что там и условия, и ближе им. С ЧМЗ к нам тоже вряд ли поедут. Но тем не менее есть дети из Коркино, Южноуральска, Миасса. Единичные случаи, но они есть, — рассказывает директор. — Именно потому, что они знают — тренерский состав тут квалифицированный, школа сильная. И родители, которые разбираются, понимают — лучше повезти в качественную школу, чем поближе к дому. Конечно, если просто ребёнку поиграть, подвигаться, можно где угодно рядом с домом. Это без проблем. Но если более качественно хотите заниматься, то лучше сюда.

Причём определение «лучшая» — это не просто субъективная оценка школы, подчёркивает Сергей Швецов.

— Ежегодно проводится первенство города по всем возрастам среди детей — внутри Челябинска. И там есть так называемый клубный зачёт. По всем возрастам складываются очки, и у кого больше очков, тот чемпион города в клубном зачёте. И мы порядка 16–17 лет всегда клубный зачёт выигрываем в городе, — объясняет директор. — Школа очень серьёзная, славится работой тренерского состава. По области проводятся такие же соревнования. И мы — чемпионы города практически всегда во всех возрастах, чемпионы области. И в регионе Урал — Западная Сибирь ежегодно один возраст выходит в финал общероссийский, а остальные — в троечке.

Занятия в школе бесплатные, поскольку принадлежит она муниципалитету.

— На 80% футбольный клуб «Челябинск» состоит из воспитанников нашей школы. Это профессиональная команда Второго дивизиона. В этом году создали профессиональную команду на ранг ниже — в Третьем дивизионе — «КФК». Она состоит на 100% наших воспитанников, — гордо рассказывает Сергей Швецов. — Плюс дети по всем возрастам выступают на российских соревнованиях. Ребята 2002 года рождения борются за первое место, 2003 год рождения — за первое место в регионе, 2005–2006 год рождения борются за первые места. Из восьми возрастов, которые участвуют в первенстве региона Урал — Западная Сибирь, четыре возраста борются за первое место, два борются за призовые места. То есть шесть возрастов из восьми.

А в этом году у школы появится ещё и новое футбольное поле для занятий. Старое искусственное покрытие демонтировали и начали работать над свежим.

— Полю 13 лет было. В 2006-м по программе Абрамовича его постелили, в октябре, — рассказывает директор школы. — В 2006 году еще до того, как Абрамович уехал в Англию, он развивал по стране [футбол], и он много полей по стране постелил. В том числе наше. Оно очень хорошего качества, но местами уже прохудилось, а по углам ещё было хорошее. Через месяц-два этому полю исполнилось бы 13 лет, хотя срок эксплуатации поля — пять-шесть лет. Вот и представьте. Поле [по центру] было в ямах, дырах, травмоопасно.

Попасть с программу Абрамовича, признает Сергей, было непросто. «Сигнал» стал единственной футбольной школой Челябинска, получившей поле от миллиардера, бывшего губернатора Чукотки.

— Наш бывший директор хорошие имеет деловые отношения с Российским футбольным союзом в Москве, и мы попали в программу Абрамовича, — объясняет Сергей Швецов. — Сейчас новое поле, которое мы будем стелить, оно тоже по программе УЕФА от РФС. Опять же мы зашли вместе с футбольным клубом. Это поле хотела забрать Пермь себе, это поле хотел забрать ещё какой-то город, но мы не дали это сделать, и оно пришло к нам по программе Российского футбольного союза.

Покрытие вновь будет искусственным, со стандартной высотой травы — шесть сантиметров. Причём школа получит сразу два таких поля — основное, площадью 110 на 70 метров, и для мини-футбола — площадью 40 метров на 20.

— Мы к этому шли 13 лет. Со сменой губернатора, мэра города нам выделили деньги на ремонт. Поле нам выделил Футбольный союз безвозмездно, со всеми составляющими: крошка резиновая, песок, лента шовная, клей для монтажа. А средства на текущий ремонт — администрация города Челябинска, — добавляет Сергей Швецов. — Но беда самая ключевая в том, что земля под всеми спортивными комплексами [на Сельмаше] принадлежит Министерству обороны Российской Федерации, а не муниципалитету Челябинска. И Министерство обороны РФ берёт аренду за поле. Губернатора мы в курс дела ввели, он сказал, что попробует решить этот вопрос напрямую с Сергеем Чемезовым, которому принадлежит структура «Ростех» — соцобъекты и культура. Он сказал, что встретится с ним в Москве и порешает вопрос о том, чтобы передать в муниципалитет всё это имущество. Тогда можно и развивать. Потому что пока в федеральную [землю] никто деньги не будет вкладывать.

Принадлежность земли Министерству обороны — не случайность, ведь, несмотря на освоение гражданской продукции, образующий для микрорайона завод «Сигнал» все эти годы продолжал специализироваться на оборонке.

Поначалу предприятие было полностью государственным, сейчас стало акционерным обществом. Однако по-прежнему остаётся оборонно-промышленным заводом и входит в концерн ГК «Ростех» и в холдинг АО «НПК "Техмаш"». На сайте предприятия уточняется, что «Сигнал» производил воспламенители, трассеры, дымовые и обычные гранаты, помеховые патроны и пиротехнику. Актуальный каталог военной продукции посмотреть, конечно же, нельзя.

Кстати, магазинов пиротехники в микрорайоне несколько, в том числе — возле заводоуправления. Раньше в небольшом одноэтажном здании размещалась баня, теперь здесь предлагают ассортимент фейерверков и хлопушек. Впрочем, когда мы просим показать произведённые на «Сигнале» салюты, нам говорят, что это невозможно.

— «Сигнал» делает сигнал охотника пусковой, это патрончики просто, — объясняет нам девушка за прилавком.

— Либо что-то профессионально, — добавляет ещё один сотрудник магазина. — Они делают оборонку, сейчас развлекательной продукции, скажем так, минимум. Фонтаны, сигнал охоты, свечи бенгальские, хлопушки, факелы дымовые, огненные.

— А раньше-то делал салюты «Сигнал»? — уточняет наш фотокорреспондент Илья Бархатов.

— Да, раньше делал, — подтверждает наш собеседник.

И, похоже, отвечать на такие расспросы и доказывать, что имеющийся ассортимент из Китая хороший, приходится слишком часто — мы наступили на больную мозоль.

— Если в историю углубляться, раз вы журналисты, то знаете, наверное, откуда порох появился? Кто его придумал? — запальчиво спрашивает мужчина. — Порох придумали китайцы. Первое, что сделали китайцы с порохом, это бамбуковая трубка, в которую они набили его, и это получилась римская свеча. Далее уже французы всё это увидели и начали делать на основе пороха оружие. А китайцы изначально для развлекательных целей использовали. Всё, что является китайской пиротехникой — сертифицированной, заводской, а не подпольной, — всё хорошо работает, никаких нареканий нет. Раньше да, была пиротехника «Сигнала». Но если сделать срез, что представлено в магазинах — Китай и Россия, то даже 10 лет назад Китай занимал около 60–70 процентов из представленного ассортимента. Потому что всё, что делал ранее «Сигнал», это звёзды, которые не будут разрываться в небе. Это будут зелёные, красные, фиолетовые звёзды. Всё, что изготавливает Китай, в небе разрывается и образует либо купол, либо облако.

— У нас лет семь назад два стеллажа было с продукцией «Сигнала», — вмешивается девушка. — Сейчас, к сожалению, они производят больше оборонки. В заводоуправлении сейчас есть стенд, и там всё, что они производили. Это были просто звёздочки, но они достаточно хорошо расходились — и были красивые даже без всех бахов. Было просто множество красно-зелёных звёзд, было здорово.

— Каждому своё, — пожимает плечами её коллега. — Мне, например, не нравилось.

И если помещения бани на Сельмаше переделали под магазины, то остальная инфраструктура завода в целом сохранила своё предназначение. Тут же, рядом, находится что-то типа военизированной охраны. Чуть дальше — пожарная часть, всё-таки производство на «Сигнале» специфичное, взрывоопасное. Кстати, завод раньше шефствовал не только над спортивными секциями микрорайона. К предприятию относилась и вся социальная сфера. И, конечно, дома для сотрудников на Сельмаше тоже строил завод — причём не только в 1940–50-х годах, но и значительно позже.

— Папа работал на «Сигнале», и он получил квартиру здесь, [на Василевского]. Мы на Адлерской сначала жили, потом дали квартиру на Барбюса, но так как нас было девять человек, на расширение дали вот эту [квартиру], — рассказывает нам жительница Сельмаша Галина Чудинова. — До этого здесь вообще бараки были, до этих домов. Потом построили эти новые дома, началось строительство возле парка. Сейчас вот там опять дома строят — по Дербентской. Конечно, всё изменилось в районе.

Сама Галина Николаевна в доме на Василевского поначалу прожила немного — уехала в Узбекистан. Её домом до 2012 года был Ташкент, а затем челябинка решила вернуться к семье, на родной Сельмаш.

— Я особенно скучала по лесу. Я грибница, по лесу скучала. Ну и по родным, конечно. Я не на «Сигнале», а в Сухомесово родилась, это три километра отсюда. В Сухомесово и родители жили, и родители наших родителей там жили, — вспоминает Галина Чудинова. — Тогда Сухомесово было селом, которое относилось к Сосновскому району. В черту города оно позже попало. Сейчас к Ленинскому району относится. Раньше в Сухомесово был и магазин, и школа, и клуб, и медпункт, и библиотека, и сельсовет. А потом это всё убрали, к городу присоединили, школу тоже убрали. И я из Сухомесово ходила в школу №32 с девятого класса.

32-я школа, добавляет Галина Николаевна, до сих пор работает на прежнем месте — на остановке «Трубный институт», в центре Сельмаша.

— Район, конечно, изменился. Новые дома [построили], — делится впечатлениями Галина Николаевна. — В сторону Новороссийской, Дербентской улицы были одноэтажные дома. Сейчас их сносят, строят большие. Тот район сильно изменился. Но вот сквер, наоборот, разочаровал. Раньше сквер был очень благоустроенный — скамейки чугунного литья, фонари чугунного литья, изгородь вокруг из чугунного литья, фонтаны работали. А сейчас — всё! Заборы куда-то делись, фонтаны не работают. Столбы бетонные стали, скамейки тоже растащили. Скамеек не стало в течение последних лет. Они там бетонные были, и их разломали все.

Сквер сейчас действительно не узнать. Ни каруселей, ни проката игрушечных машин там сейчас не найти. Осталась только небольшая детская площадка и потрёпанный фонтан. Напротив — единственная скамейка. Здесь мы встречаем ещё одну местную жительницу Елену Михайлову.

— Два дня на улицу не выходила, а тут вышла в магазин и решила присесть, — рассказывает нам Елена. — Я тут давно не ходила, смотрю — ни одной скамейки нет! Ещё в том году были и скамейки, и фонтан работал. А сейчас то ли начальство поменялось, то ли что, но я вообще не поняла юмора. Где скамейки-то? Около каждого столба стояли. Пропали! Фонтан всегда работал здесь. Так-то тут траву косят, чисто, а почему скамеек нет, я не знаю. Может, разобрали, поставят новые?

Елена сходу нам признаётся — на Сельмаш переехала буквально два года назад и поначалу даже побаивалась.

— Раньше как говорили? Ой, Сельмаш — конец города, там один бандитизм, — вспоминает Елена. — Я боялась сюда переезжать, а у меня есть подружка, она тут раньше жила, давно, ещё в молодости. И она говорит: «Ты что! Там, знаешь, как классно? Оттуда никого не выгонишь, кто давно живёт. Настолько свой мирок хороший». И это, действительно, правда. И я сейчас думаю — да боже мой! — возьми любой район, тот же Северо-Запад, какие-то случаи происходят, это в любом может быть районе, никто от этого не застрахован. А так в принципе — тьфу-тьфу — тихо здесь.

Именно спокойствие жизни Елена называет главным плюсом Сельмаша.

— Воздух свежий, тихо. Никогда ничем [плохим] не пахло здесь. А весной, когда по улице пойдёшь, яблони цветут — такой запах! Прелесть! Мы когда с Копейского шоссе сюда переехали, я как в рай попала. Там эта дорога, эти троллейбусы — они в пять часов начинают ездить, на светофорах такой визг! Все эти машины тормозят, — рассказывает женщина. — Здесь, конечно, летом в сады ездят машины, в Старокамышинск тоже ездит много машин. Но это так, по полночи и летом в основном, а зимой-то вообще тихо.

А возле подъезда, шутит Елена, едва ли не круглосуточно дежурят бабули — так что чужому в дом просто не пройти.

— Здесь вообще отлично, вообще сказка! Правда, недавно у нас решётки сняли с окон, у нас первый этаж. Ой, не решётки, а сетки с евроокон, — поправляет сама себя Елена. — Мы когда переехали, у нас решётки стояли на окне. Но я посмотрела — что-то ни у кого нету, сняли. У хозяев предыдущих были простые окна, мы поставили свои, но решётки не стали ставить. И нормально всё было, а тут… Но это не только у нас. Это по всему району, говорят, поснимали хулиганы сетки. Они стоят-то 500 рублей. Если их [с рук] продавать, так за сколько? За сто рублей, что ли, продают? Я не знаю зачем.

Елена в районе, конечно, не единственный новосёл. Дома на Сельмаше строят довольно активно, недавно тут появились новые микрорайоны и жилые комплексы. Да и малый бизнес в микрорайоне тоже есть. Рядом с остановкой мы замечаем восточное кафе — такие последние пару лет открываются по всему городу. Спрашиваем вышедшего к нам навстречу молодого человека, давно ли работает кухня, и он на пару секунд задумывается, а затем бодро отвечает:

— Мы тут недавно. 43 дня!

— Вы по дням считаете? — переспрашивает Илья.

— Да просто мы недавно открылись, вот я и знаю что как, — объясняет Димитрий Муратов. — Тут у нас раньше ТОК был — торгово-остановочный комплекс, магазин. Но магазины сейчас везде, продукты не продаются, портится всё. Хлеб привозишь — никто хлеб не покупает, в магазинах всё по дешёвке. Вот решили сделать кухню.

Новый бизнес пока идёт неплохо, рассказывает нам Димитрий. Правда, молодой человек путается в показаниях — сначала говорит, что он, «можно сказать, владелец», затем — «помощник повара».

— У нас кухня восточная. Манты, лагман, плов узбекский красного риса — настоящий, шурпа в горшочках, жареная баранина, пельмешки наши национальные. Перечислять-то много, — заявляет Димитрий.

— А как отличить настоящий узбекский плов? — спрашиваю я.

— Ну, это трудно рассказать, если вы никогда не пробовали, — пожимает плечами молодой человек.

А вот рассказать, как готовится узбекский плов, охотно соглашается.

— Берёте килограмм баранины или говядины, тут кому как. Но баранина, она повкуснее. Килограмм баранины, курдючный жир 470 грамм, морковка — килограмм, рис красный (лучше длиннозёрный, тогда плов красивее получится) 950 граммов и полтора литра воды, — перечисляет Димитрий Муратов. — Сначала вы в казан бросаете лук, он должен зажариться до золотистой корочки. Жарить нужно на жире, курдюк убираете и жарите. Когда лук золотистым становится, бросаете туда мясо. Когда мясо начинаете жарить, там пена появляется, и, когда вся эта пена уйдёт, туда можете бросить зиру — столовую ложку. Зиру бросаете и чеснок — два зубчика нужно порубить и бросить. Это всё хорошенько перемешиваете, жарите минут 10. Потом туда бросаете морковку, жарите ещё 10 минут и наливаете туда воды. Так минут 10 подержать. Потом рис замачиваете в тёплой воде и туда бросаете. Вода должна быть над рисом сначала, потом он всё высосет. Ставите на маленький огонь, крышкой закрываете — и 20 минут. Потом плов готов.

Соседствует малое предприятие Димитрия с церковью. Храм в честь святой блаженной Ксении Петербургской строить начали в 2016 году.

Проект храма обсудили с горожанами на публичных слушаниях и приступили к работе. Церковь получилась небольшой, совсем не похожей на масштабный строящийся собор Рождества Христова на Северо-Западе. Но верующим с Сельмаша это и нужно. Регулярно проводить службу в храме начали с января 2019 года, а ещё тут работает система сестричества. На благотворительной основе запустили кружки для детей, а школьникам сёстры помогают собрать тетради и портфели к новому учебному году.

А ещё на Сельмаше находится база челябинского ОМОНа. Соседи они в целом спокойные, но иногда жители многоэтажек становятся свидетелями учений — с участием вертолётов и людей в форме.

Есть у района и неоспоримый плюс — близость к озеру Смолино. От многоквартирных жилых домов до берега — буквально 10 минут ходьбы через частный сектор. И пусть чистота воды там вызывает споры, но жители надеются, что когда-нибудь дикий пляж в их районе всё-таки станет благоустроенным.

В ЧЕрте города

Наш проект — о Челябинске и для челябинцев. И каждый понедельник 74.ru рассказывает вам об интересных локациях. Так, неделю назад мы исследовали один из самых молодых районов города — Тополинку и расположенный рядом посёлок Шершни, заложенный казаками ещё в XVIII веке. Любители ностальгировать о советском времени и рассказывать о том, какие тогда были очереди за стенками и диванами, оценят выпуск проекта о Мебельном посёлке. Не раз становились «героями» и рабочие кварталы Челябинска. Например, «Китай-городок», построенный для сотрудников металлургического комбината и окружённый дурной славой.

Все выпуски можно найти в разделе проекта «В ЧЕрте города».