Леонид Куликов, ректор Уральского государственного университета физической культуры: «Иногда, может быть, переоцениваю свою роль, но чаще думаю: если не я, то кто?»

В личности Куликова причудливо сочетается харизма спортсмена, комсомольского вожака, степенного профессора и талантливого управленца. Начиналось все, конечно, со спорта.

«Ведь в спорте, как нигде, наглядно: трудишься – получаешь результат», – объясняет Леонид Михайлович.

Вообще-то свое знакомство со спортивным миром Куликов вспоминать не очень любит. Скорее по причине того, что это стандартный вопрос журналистов в интервью с ректором спортивного вуза. Хотя вспомнить есть что. Например, то, как Куликов стал чемпионом города по лыжному спорту, попал в сборную Центрального совета, участвовал на первенстве Советского Союза. Это и определило выбор заведения. В 1970 году он стал студентом заочной формы обучения Омского государственного института физической культуры. Проучился там год и перешел на очное отделение Челябинского государственного института физической культуры.

«В институте я серьезно занялся наукой, участвовал в научных конференциях, у меня были публикации во всесоюзных сборниках. После получения диплома остался работать на кафедре лыжного спорта преподавателем. Вы спрашиваете – как удается совмещать спорт и науку? А это только кажется, что эти две области разные. Тот, кто занимается спортом, должен обязательно использовать научные знания. Не дядю слушать, а через себя пропускать. Ставить на себе эксперименты: читать, пробовать, анализировать, сравнивать и внедрять в свою жизнь, в свой тренировочный процесс. Только таким и может быть большой спорт!

В институте я понял, что из меня чемпиона мира уже не получится – прошло время, потеряны годы. Но, работая на кафедре лыжного спорта, я стремился заняться тренерской деятельностью, чтобы самому воспитать чемпиона мира», – вспоминает Леонид Михайлович.

А потом судьба сделала очередной поворот и, как шутя говорит Куликов, он «оказался» в комсомоле.

«Вообще-то комсомол для меня – харизматичная вещь, – признается Леонид Михайлович. – Прежде всего тем, что это не назначаемая, не покупаемая должность. В комсомол выбирают. Почему я стал секретарем комитета комсомола? Я не знаю почему. Сегодня, я думаю, многие уже забыли слово «выборы».

Сейчас мы выбираем через партийные списки. И где тут личность? Где тут харизма? Те выборы, давнишние, не сопоставимы с нынешними».

Должности первого секретаря райкома ВЛКСМ Советского района Челябинска, а затем помощника начальника политодела УВД Челябинского облисполкома не могли заставить забыть работу в институте и занятия наукой. Через несколько лет Леонид Михайлович вернулся в родной институт уже заведующим самой большой кафедры. На дворе стоял 1985 год.

«Казалось, мечта осуществилась. Однако жизнь преподнесла еще один профессиональный поворот. Меня назначили председателем челябинского горспорткомитета – работа напряженная, но очень важная и интересная. Именно там стало предельно ясно, что образование, наука и практика неразделимы».

– Вы работаете на посту ректора 21 год. Уютно себя здесь чувствуете?

– Не всегда. Вот в этом году был хороший прием абитуриентов, сами видите. Несмотря на демографическую яму, у нас прием лучше, чем в прошлом году.

Но, например, мне до отчаяния было неуютно, когда в годы перестройки не хватало денег на зарплату и на стипендию. И все же могу похвастаться: мы ни одного раза не задержали ни стипендию, ни зарплату за все эти годы, ни разу не были отключены от энергии, тепла! В то же время мы росли: филиал, институт, академия, университет... А это не только смена вывески! Сегодня мы – самое большое высшее образовательное физкультурное заведение в России. И все же проблем у ректора каждый день и каждый год немерено!

– Вы готовы к тому, что вас изберут на пост ректора в шестой раз?

– Во-первых, надо много, хорошо творчески работать, чтобы оправдать доверие коллектива и быть выбранным. Во-вторых, предельный для ректора возраст у меня еще не наступил. Я пока не думаю уходить. Знаю, что еще много надо успеть сделать. Иногда, может быть, переоцениваю свою роль, но чаще думаю: если не я, то кто? Крайне важно для любого руководителя осознавать, что за его спиной никого нет и именно ему и именно сейчас надо решать возникшую проблему, а не думать, что кто-то другой это сделает.

– Скажите, а не тесно ли сегодня крупнейшему спортивному вузу Урала?

– Конечно, тесно. Когда в 1970 году открывался наш филиал, тогда филиал Омского института, были громадные обещания. Была выделена земля, были обязательства построить новый институт, с новыми спортивными и учебными корпусами. Потом прошло пять лет, десять, двенадцать... Знаете, я счастлив, что благодаря нашим землякам, нашим друзьям мы построили хотя бы манеж в 1980 году.

Когда меня только избрали ректором, у нас был громадный проект строительства, который даже предлагали на госпремию. Проект предусматривал строительство большого учебного корпуса вдоль улицы Труда, большой цикл спортивных залов – гимнастики, футбола – и замыкался плавательным комплексом. Вот такие задумки были, красивые, хорошие. Теперь проект лежит у меня как бумага, просто на память. (Задумался.)

То, какой ценой досталась университету его нынешняя территория, знает только сам Куликов. Хождений-прошений у вышестоящих он хлебнул немало. Но с какой иронией он говорит и по сей день: «Можно было развести руками и сказать: ну вот, не получается. Пусть государство примет решение, а я выполню».

...Наступила гласность, смена политического, экономического курса, – продолжает Леонид Михайлович. – Мы вырыли котлован под учебный корпус, начали бить сваи и остановились. Финансирование было прекращено на неопределенное количество лет. За «незаконно занятую» территорию садоводов меня судили пятнадцать раз! Называли бандитом, фашистом, писали мешками гневные письма. Мне даже прокурор сказал: «Если через неделю, когда зацветет первая веточка, ты пойдешь туда строить, мы тебя посадим». За что? За то, что я сделал то, что должна была сделать советская власть. Вот так мы бились за эту землю. Пятнадцать судов, конечно, потрепали нервы преподавателям, студентам, мне. А в итоге от обещанных 20 гектаров осталось полтора, на которых мы сейчас и стоим. И перспективы никакой.

Бизнесу не нужен спортивный вуз, не нужны спортивные объекты, бизнесу нужно быстрее строить и продавать квадратные метры жилья и торговых площадей. И никто не думает о том, что большой культурный, интеллектуальный, оздоровительный и, наконец, спортивный центр мог бы дать городу не рубль, а славу и совершенно другие духовные ценности... Да, нас любят, дружески похлопывают по плечу – и все. Мы есть, и хорошо, что мы есть.

– Кстати, бурную дискуссию на нашем сайте вызвала публикация материала про то, что УралГУФК занимается подготовкой юристов...

– Сколько я получил шишек, когда мы стали готовить спортивных юристов! Все уверены, что юристов немерено и что УралГУФК погнался за модной профессией. А я считаю, что юристов в стране очень мало, и у каждого из нас должен быть адвокат. Я был служебным лицом на Олимпийских играх и не раз видел, как наши спортсмены, отдавая все силы, всю жизнь посвятив подготовке, проигрывали из-за того, что их не могли защитить! Спорт – это сконцентрированный сгусток жизни, и теневая, внутренняя борьба в этой многомиллиардной индустрии огромная! И мы проигрываем, потому что в громадном российском спорте на международной арене нас никто не защищает. В случае разбирательств судьи ведь даже не знают, что такое тренировка, допинг, лекарства и так далее.

– Кстати, какие Олимпийские игры, с вашей точки зрения, были самыми несправедливыми?

– Мне было больно в Атланте. Вот там, мне кажется, нас клевали. До сих пор стоит перед глазами бой боксеров. Может быть, мы дилетанты, но когда от полученных ударов русского боксера соперник не один раз падает, а потом судья поднимает руку американца, в справедливость судейства, сидя на трибуне, верить не хочется. Или вспомните, какой там взрыв был. Мы буквально вечером ходили по этому парку, и вдруг через несколько часов на том же месте погибло и было ранено несколько человек. Это заставило задуматься: не такой уж большой праздник Олимпийские игры, когда политиканы лезут грязными руками в справедливое чистое дело. Кстати, в Пекине Грузия и Америка пытались использовать олимпийское движение в своих корыстных целях.

– Раз уж разговор зашел про Олимпийские игры... Не секрет, что вы были на многих. Вы ездите в качестве туриста или как официальное лицо?

– Мои поездки на Олимпийские игры возможны благодаря решению олимпийского комитета России, согласно которому в состав группы сопровождения (она носит полуофициальный характер) включают ректоров ведущих спортивных вузов России.

С Олимпийских игр я привожу не только воспоминания, но и материализованные свидетельства олимпийского движения: протоколы соревнований, медали, значки... Все это становится достоянием, и любой человек может это увидеть, поискать за этим историю, легенду.

– Для вас поездки на Олимпийские игры больше отдых или работа?

– Нет, конечно, это не отдых. Без сомнения, это переключение от привычной действительности. Это встреча с большим количеством профессионалов, там ты видишь весь мир. К тому же, раз я занимаюсь коллекционированием, на Олимпийских играх я плодотворно работаю по накоплению материала своих коллекций.

– Леонид Михайлович, что сегодня вас радует, воодушевляет?

– То, что мы развиваемся, то что коллектив такой. Мы проходим аттестации, аккредитации, лицензирование, вводим новые площади... У нас много тонких, хороших, единственных в России специальностей. Например, мы первыми в России начинали вводить адаптивную физкультуру, сейчас она стала массовой, естественно. То есть на месте мы не стоим, это вдохновляет. А земля – это боль. Я хожу, ищу новые варианты, как использовать имеющиеся возможности. Думаю, что со следующего года мы начнем наращивать над этим зданием этажи, чтобы получить дополнительные квадратные метры. Я думаю, мы когда-то сделаем пристрой к манежу. Пристрой – слово образное, это фактически будет второй манеж, с бассейном, новыми площадями...

– Скажите, вам никогда не хотелось сменить сферу деятельности? Скажем, уйти в бизнес?

– Понимаете, я с детских лет решил быть в спорте, хотя родители уговаривали поступать в технический вуз. Но то, что спорт – дело моей жизни, я осознал давно. Когда в трудные девяностые годы многие знакомые уходили в бизнес, я метаться не стал. А зачем? Я профессионал в своем деле, здесь я расту, создаю себя, свой профессиональный авторитет. Профессиональный авторитет значит рабочий, а рабочий значит оплачиваемый. Почему я должен идти в бизнес и начинать с нуля? Ведь это только кажется – купи-продай. Давно понял, что втянуться и попасть в этот оборот зарабатывания – не всегда лучший вариант. Тут вообще вопрос философский: когда ты еще несостоявшийся в деле человек, можно искать, проверять себя. Но когда ты уже что-то знаешь, думаю, здесь и нужно расти.

– Как предпочитаете отдыхать?

– Стараюсь плавать в бассейне, дома есть всякие велотренажеры, гантели. Плохо, что жизнь пока не превратилась в строго размеренную систему: настроенный ритм жизни нарушают командировки. Знаете, как сложно себя заставить делать зарядку по утрам, если пропустил хотя бы пару дней? На лыжи, к сожалению, стал вставать редко, но они стоят у меня наготове. И зимы я всегда жду с нетерпением.

Спорт, когда-то открывший мне целый мир, показал главное – то, что человек сам создатель многого. У каждого человека с харизмой есть тщеславие, доброе честолюбие делать. Вот у меня это есть, я знаю.