Неловкости оборонно-промышленного комплекса

На круглом столе во время Russia Arms Expo – 2013 случилась неловкая ситуация. Представляя Дмитрия Рогозина, ведущий то ли с умыслом, то ли искренне принялся цитировать статью в «Коммерсанте»: «В чем – в чем, а в отсутствии энергии и недостаточной активности Дмитрия Рогозина, вице-премьера, отвечающего за оборонную промышленность, упрекнуть нельзя. Денно и нощно он мотается по городам и весям необъятной Родины, управляя беспокойным хозяйством оборонно-промышленного комплекса». Вице-премьер замялся: «Спасибо... Ну заметка скорее критичная...» Статья в самом деле была с саркастическим оттенком.

Оборонно-промышленный комплекс мучительно ищет свое место под государственным солнцем, и высокопоставленные посетители выставки вооружений RAE-2013 обозначили стратегию развития.

«Проблемы всем известны. ОПК – наследие советских времен, готовил огромную армию к борьбе со всем миром оружием прошлого века. Переразмеренная промышленность, станки 50-летней давности – вот наша отправная точка, – говорил заместитель главы правительства РФ Дмитрий Рогозин, словно отвечая на вызов той статьи. – Хуже того, за время невостребованности из отрасли ушли кадры. Есть статистика, что средний возраст сотрудников ОПК составляет 48 лет. Это средняя температура по больнице, но речь о сотрудниках 60-летнего и 30-летнего возраста. Мы потеряли целое поколение специалистов».

В экономике новой России ОПК отводится особое место. Заместитель главы Министерства экономического развития и торговли РФ Андрей Клепач пояснил: «На первый взгляд, основная задача ОПК – это поддержание обороноспособности страны. С точки зрения экономики вклад оборонной промышленности в формирование ВВП действительно невелик – примерно 1,5%. При этом в научно-исследовательских и опытно-конструкторских работах доля оборонных предприятий – уже треть. ОПК создает технологии с высоким уровнем наукоемкости, и сегодня именно этот аспект наиболее важен для экономики страны. Речь, например, об исследованиях в области фотоники, а это лазеры и оптоволоконные системы, о перспективных материалах и медицинских технологиях».

Его поддержал и губернатор Свердловской области Евгений Куйвашев: «ОПК – это локомотив развития многих отраслей экономики, драйвер региона. Мы, Свердловская область, не добываем нефть или газ, и 426 тысяч созданных рабочих мест – это инжиниринг и производство».

Концепция звучит красиво: ОПК – как сгусток лучших людей и лучших технологий, которые служат не только обороноспособности, но и обществу вообще. Осталось понять, каким образом ОПК дорастет до статуса локомотива экономики и научной мысли, страдая от дезинтегрированности, архаичности, дефицита кадров.

«Программа развития ОПК до 2020 года подразумевает расходы в 20 триллионов рублей, – продолжил Дмитрий Рогозин. – Но мы также понимаем, что сами по себе финансовые вливания не сделают погоды без структурных изменений».

Большая тема для ОПК – гособоронзаказ как основной источник финансирования. Типичный сценарий: предприятие ОПК получает сладкий кусок гособоронзаказа, с головой уходит в работу, а на выходе – образец, который так и не встает на вооружение. Хотя бы потому, что не удовлетворяет изменившимся за время опытно-конструкторских работ требованиям армии. Предприятие ОПК отстаивает свою позицию – сделали в рамках требований и бюджета. Министерство обороны сетует, что требования уже поменялись, что они выполнены не в полном объеме, что образец уступает западным аналогам. Начинается изучение зарубежных альтернатив, что ставит окончательный крест на российских разработках, затем маятник качается в обратную сторону. В этой чехарде утекают деньги и, что немаловажно, время.

Дмитрий Рогозин обозначает приоритеты: «Первая задача – сформировать нормативно-правовую базу под закон о госзаказе и новом ценообразовании. Министерство обороны заинтересовано получить качественную, современную технику по конкурентоспособной цене с циклом производства пять-семь лет. С другой стороны, мы должны думать об интересах предприятий ОПК, поэтому необходимы гибкие цены и гарантированная прибыль за счет гособоронзаказа. Он не должен банкротить предприятия».

Параллельно возникает тема планирования работ, и здесь Рогозин отмечает важность единой технической политики, которая, точно дирижер оркестра, синхронизирует работу отдельных предприятий в длительной перспективе.

В новой концепции гособоронзаказ является не главным и не единственным источником финансирования предприятий ОПК. «Для поддержки ОПК требуется больше средств, чем может дать государство, и это нормально, – прокомментировал ситуацию член генерального совета общероссийской общественной организации «Деловая Россия» Альберт Еганян. – Только Китай создает военную машину в рамках гособоронзаказа, но пример не вполне показательный, поскольку оборонный комплекс Китая построен практически с нуля, то есть полностью соответствует потребностям государства. В остальных странах частные инвесторы и гражданская продукция создают основу для развития ВПК».

Называется даже пропорция между частным капиталом и государственным – 4:1. «На Западе инвестиции в ОПК считаются перспективными, – продолжает Альберт Еганян. – При этом, поскольку сфера является стратегически важной, необходимо создать конкурсную систему отбора частных инвесторов».

Дмитрий Рогозин в качестве примера приводит завод имени Дегтярева и Ковровский электромеханический – частные предприятия, которые работают в системе ОПК. Вице-премьер также подчеркивает, что государство не стремится «подгрести» ОПК под себя – чем больше эффективных частных компаний приходит, тем лучше. Более того, он заявляет о необходимости делить риски между государством и частными инвесторами.

С точки зрения прибыльности основной упор делается не на гособоронзаказ и не только на экспорт, но и на производство гражданской продукции, в том числе с использованием «военных» технологий. Так, Уралвагонзавод, производитель основных танков, отчитался об увеличении выпуска вагонов и расширении ассортимента.

Однако привлечение частного капитала и тем более выпуск качественной «гражданки» – дело совсем не праздное. Это ведь только кажется, что если «военка» располагает некой наукоемкой наработкой, ее без труда можно монетизировать на рынке. Конверсионные технологии зачастую недешевы, ресурсоемки и, главное, созданы под другие приоритеты. Инженера ОПК больше интересует точность и дальность, чем эргономика, эстетика или соотношение цены и осязаемого качества.

Поэтому эффективная конверсия военных технологий, о которой много говорили как о спасительном круге, дело пусть и не безнадежное, но требующее грамотного и прозорливого подхода. И такой подход обычно требует высококвалифицированных кадров.

Многие советские разработки, ставшие легендарными, состоялись благодаря неиссякаемой энергии отдельных личностей, возглавлявших проекты. Михаил Кошкин создал танк Т-34 не благодаря, а вопреки установкам государственного заказчика, но эта машина определила концепцию бронетанковой техники на годы вперед. Вездеход «Витязь» стал самой проходимой сухопутной машиной на планете, и его автор, Константин Осколков, посвятил проекту всю жизнь, одолевая сопротивление тысяч скептиков и противников проекта. Можно вспомнить реактивные двигатели Архипа Люльки, вклад Сергея Королева в космические успехи и еще десятки примеров.

«Институт личности» практически утрачен в постсоветское время, и можно долго рассуждать о причинах, но нехватка инициативности – одна из причин стагнации промышленного сектора. Достаточно почитать биографию того же Михаила Кошкина, чтобы понять: неблагоприятные условия для технических творцов существуют не только сейчас.

«Сегодня генеральный конструктор является работником 4-5 уровня на своем предприятии, а должен быть первым, – считает Дмитрий Рогозин. – Нам нужны люди, способные рисковать, создавать что-то принципиально новое, а не жить в уютной позиции консерватора».

Также вице-премьер отметил, что активные шаги предпринимаются по установлению связей между ОПК и Российской академией наук. «В Советское время наука была очень развита, но мы, отдавая должное этому факту, не можем уповать на это вечно. Неправильно жить старым багажом», – сказал Рогозин, добавив, что в октябре состоится заседание, в котором примут участие генеральные директора предприятий ОПК и директора профильных институтов, что позволит начать конструктивный диалог между производством и наукой. Пока же, по мнению Рогозина, контакты носят скорее спорадический характер, тогда как ОПК в его современной концепции предполагает высокую наукоемкость.

Невозможно игнорировать тот факт, что любой современный продукт – хоть военный, хоть гражданский – не терпит слабых звеньев. Проблема ОПК – упущенная инициатива во многих областях. Это и перспективные материалы (в частности, композиты), электроника, средства связи, оптические приборы. И они зачастую становятся слабыми звеньями, которые резко снижают конкурентоспособность нашей техники.

Альтернатив на самом деле немного. Нынешние предприятия ОПК имеют сверхзадачу не растерять накопленный прежде потенциал и плавно перейти к разработке принципиально новых образцов военной техники. Однако на заполнение белых технологических пятен зачастую ресурсов не остается.

«Современный рынок вооружения жестче, чем когда бы то ни было, и мы вынуждены применять кооперационные связи, устанавливать международное сотрудничество и отдавать часть работы на аутсорсинг, – прокомментировал ситуацию генеральный директор НПК «Уральский вагоностроительный завод» Олег Сиенко. – Кто-то делает лучшие стали, кто-то – композиты, кто-то – двигатели, и чтобы быть конкурентоспособными, порой мы вынуждены прибегать к иностранному опыту».

Иностранный опыт чувствуется везде: вот новый ярославский дизель, навесное оборудование которого – мade in Europe. Вот совместный проект Уралвагонзавода и французского партнера Renault Trucks Defence – новая колесная БМП, в которой ходовая часть и двигатель – французские, вооружение – наше. «Вклад сторон – 50 на 50, – говорит Олег Сиенко. – Также мы рассматриваем возможность установки на наши танки оптики и тепловизоров французской компании Sagem».

Иностранная кооперация – вещь практически неизбежная, хотя по понятным причинам и коварная. Тем не менее для производства вооружения на экспорт альтернатив немного: конечного заказчика интересует результат, а не то, каким способом он получен. В каких-то областях планируется локализация западных разработок, чтобы снизить зависимость от иностранных поставщиков. В других – собственные параллельные проекты, и в этом случае импортный аналог позволяет выиграть время.

Эксперты особенно подчеркивали необходимость более полного взаимодействия ОПК с армией.

«Не должно быть ситуации, когда армия является обычным потребителем военной техники, который сидит и ждет доставки товара, – говорит Дмитрий Рогозин. – Армия должна быть одним из авторов, соучастников создания вооружения. С другой стороны, и ОПК необходимо постоянно присутствовать в армии. Инженерный корпус должен сопровождать свой продукт от интеллектуальной беременности до серийного производства, через ремонт, модернизацию и вплоть до утилизации».

Вовлечение ОПК в дела армии – это так называемый контракт жизненного цикла, когда линия взаимодействия не рвется после выпуска серийного образца, а продолжается дальше, вплоть до полной утилизации всех объектов.

«Мы говорим о сквозном сервисном договоре, – поясняет Альберт Еганян. – Таким образом создается ответственность производителя за выпускаемую продукцию».

Контракты жизненного цикла Минобороны начало подписывать с авиастроителями в этом году, а к июню 2014 года в министерстве надеются заключить подобные соглашения по всем видам техники.

После RAE-2013 осталось впечатление, что российский ОПК начал поступательное движение, но не может враз справиться со рвущим его на части многообразием требований. Есть желание проводить единую техническую политику – об этом говорил Дмитрий Рогозин. При этом тут же на выставке – изобилие «неформатных» западных образцов, которые не вписываются в концепцию унификации российского парка.

Есть стремление повысить интеграцию производственных цепочек, ради чего отдельные предприятия выстраиваются в единые «тематические» холдинги. Так, заканчивается формирование концерна «Калашников», начинается – Объединенной ракетно-космической корпорации. Но усиление взаимодействия идет рука об руку с размытием зон ответственности, увеличением сроков согласования, снижением гибкости. Чиновники хотят видеть ОПК саморегулирующимся, высокоэффективным, успешным бизнесом, вместо этого пока, по словам самого же вице-премьера, – ручное управление.

Хватит ли Дмитрию Рогозину энергии создать поступательный вектор, или дело закончится очередным «ну не шмагла я»?

Скептикам никогда не угодишь: мало ездит министр – тунеядец, много – имитатор бурной деятельности. Впрочем, судить о результатах можно будет уже скоро: на 2014–2015 годы запланированы дебюты нескольких принципиально новых образцов вооружения – тут и танк «Армата», и «Курганец-25», и «Бумеранг», и Т-50 – истребитель нового поколения, который показали в Жуковском. Критерием успеха является даже не тот факт, сумеют ли их довести до серии. Главное – попадут ли эти образцы в войска и останется ли армия удовлетворена? Случится ли тот полный жизненный цикл, о котором говорили чиновники? Это и будет главным тестом для кипучей энергии вице-премьера.