Сергей Крылов, скрипач, дирижер: «У меня не было выбора»

Мстислав Ростропович, услышав Сергея Крылова в Кремоне (Италия), сказал, что молодой музыкант «входит в пятерку лучших скрипачей мира». Из России Сергей Крылов уехал с родителями в юном возрасте и вернулся уже известным музыкантом через 17 лет. Причем его первый российский концерт в 2006 году состоялся в Екатеринбурге. Скрипача пригласил главный дирижер Уральского филармонического оркестра Дмитрий Лисс. Но на тот концерт попасть было невозможно, и челябинцы могли только завидовать меломанам-соседям. Ситуацию исправил пианист Денис Мацуев. Фестиваль «Денис Мацуев представляет» несомненно стал в 2012 году музыкальным событием №1 в Челябинске и подарил нам встречу с талантливыми музыкантами России, в том числе с Сергеем Крыловым.

Уникальный случай

– Тем, что услышали вас в Челябинске, мы обязаны Денису Мацуеву. У вас напряженный график концертов, но ему вы не смогли отказать?

– Денис мой хороший друг, мы играли вместе много раз, и это тот человек, которому я очень доверяю. Все, кто принимает участие в его фестивале, очень талантливы. И всех нас Денис притягивает, словно магнит, в том числе и меня. Мне очень приятно находиться в круге его притяжения. Это не просто талантливый музыкант, организованный и трудолюбивый, но человек жизнерадостный. Он умеет создать особую атмосферу на своих фестивалях, и я всегда приезжаю на них с удовольствием.

– Где-то прочитала, что в Россию вы всегда приезжаете со скрипкой своего отца – известного мастера Александра Крылова. На этот раз не изменили традиции?

– Иногда я приезжаю в Россию и со скрипкой Страдивари, но в Челябинске буду играть на инструменте моего отца.

– Он делал эту скрипку для вас?

– Да, но не могу сказать, что она сильно отличается чем-то от других инструментов, мастером которых был отец. Есть его инструменты у музыкантов Германии, Японии, Словении, России, которые, на мой взгляд, звучат даже лучше.

– Вы принимали участие в доработке этой скрипки, ваши пожелания учитывались?

– Конечно. И это продолжалось все время, пока был жив отец.

– С годами хороший инструмент, как хорошее вино, становится только лучше?

– В принципе, да. Но это зависит не только от того, кто его сделал, но и от того, кто на нем играл и играет, кто за ним следит и кто его реставрирует. Все важно. Поэтому инструменты 17-18 веков, те же скрипки Страдивари, они разные. Вы можете найти инструмент Страдивари, который вообще не будет звучать.

– Вы рано начали заниматься музыкой. Чей голос был определяющим в том, что вы выбрали скрипку, – вашей мамы или отца?

– Они оба выбрали скрипку.

– Понимая, что из вас получится хороший скрипач?

– Мама и сейчас считает, что сделала правильный выбор. Она говорит, что уже тогда знала: из меня получится хороший скрипач. Папа сделал мне первую мою скрипочку, потом скрипку побольше... Все они сохранились – мои маленькие скрипочки. И сейчас я очень рад, что играю на такой шикарной скрипке моего отца. Как сказал Юрий Башмет, это действительно неординарная ситуация, когда сын играет на инструменте, мастером которого является его отец.

– Возможно, сегодня это единственный в мире случай?

– Не знаю, но я не встречал таких музыкантов.

Сергей Крылов родился в 1970 году в Москве в семье музыкантов – известного скрипичного мастера Александра Крылова и пианистки, преподавателя ЦМШ при Московской консерватории, Людмилы Крыловой.
Начал занятия на скрипке в возрасте пяти лет. Впервые вышел на сцену в шесть лет. Окончил Центральную музыкальную школу при Московской консерватории, ученик профессоров Леонида Когана, Сергея Кравченко, Володаря Бронина, Абрама Штерна. В 10 лет впервые выступил с оркестром и вскоре начал интенсивную концертную деятельность в России, Китае, Польше, Финляндии и Германии. К шестнадцати годам в активе скрипача было несколько записей для радио и телевидения.
С 1989 года Сергей Крылов живет в Кремоне (Италия). После победы на Международном конкурсе скрипачей им. Р. Липицера продолжил обучение в Walter Stauffer Academy у знаменитого скрипача и педагога Сальваторе Аккардо.
Обладатель первых премий на Международном конкурсе им. А. Страдивари в Кремоне и Международном конкурсе им. Ф. Крейслера в Вене.
Выступает на таких престижных площадках, как Берлинская и Мюнхенская филармонии, залы Musikverein и Konzerthaus в Вене, Radio France Auditorium в Париже, Megaron в Афинах, Suntory Hall в Токио, Teatro Colon в Буэнос-Айресе, театр La Scala в Милане, а также на музыкальных фестивалях в Сантандере и Гранаде, на фестивале «Пражская весна».
В числе оркестров, с которыми сотрудничает скрипач, Венский симфонический, Английский камерный, Академический симфонический оркестр Санкт-Петербургской филармонии, Российский национальный оркестр, Государственный симфонический оркестр «Новая Россия», «Камерата Зальцбург», оркестр Чешской филармонии, Пармская Filarmonica Toscanini, Государственный филармонический оркестр Гамбурга, Токийский филармонический оркестр, Уральский академический филармонический оркестр и другие.
Выступал под руководством таких дирижеров, как Мстислав Ростропович, Валерий Гергиев, Юрий Темирканов, Владимир Ашкенази, Юрий Башмет, Дмитрий Китаенко, Саулюс Сондецкис, Михаил Плетнев, Андрей Борейко, Владимир Юровский, Дмитрий Лисс, Николя Луизотти, Ютака Садо, Золтан Кочиш, Гюнтер Хербиг и др.
С 1 января 2009 года занимает пост главного дирижера Литовского камерного оркестра, сменив легендарного Саулюса Сондецкиса.

Жертвоприношение

– Чем были для вас уроки музыки в четыре-пять лет – игрой или работой?

– Никогда это не было детской игрой. Это был труд, серьезные занятия и даже слезы. Так и должно было быть, ведь никакой нормальный ребенок не хочет заниматься по пять часов в день. Всем хочется кататься на велосипеде, играть в футбол, гулять и ничего не делать, особенно летом. Это совершенно нормально. И я тоже все это любил – играть, гулять, кататься... Мог позаниматься на скрипке часа полтора-два, продержаться (Смеется), а потом мне становилось грустно и тяжело.

– Но вас заставляли, и вы были послушным?

– Конечно. И я не вижу в этом ничего неправильного. Если вы хотите, чтобы ваш сын хорошо играл в теннис, к примеру, вы тоже будете соблюдать спортивный режим. И будете добиваться того, чтобы он захотел играть в теннис не полчаса, а два-три и более, как того требует тренер. Только так можно добиться результата. И с музыкой так, и с классическим балетом, где у станка нужно проводить по много часов с самого раннего детства.

– Никогда не бунтовали?

– (Смеется.) У меня не было выбора, да я его и не искал. Однако не считаю, что у меня не было счастливого детства, что меня заставляли насильно заниматься музыкой. А все, что я упустил в детские годы, наверстал во взрослой жизни. (Смеется.)

– Ваше увлечение моделированием и полетами на самолетах – это возвращение в детство?

– Именно. Я догнал своих сверстников в увлечениях.

– Вы рано начали выступать на сцене и очень серьезно выступать. Те ощущения повторяются сегодня, или вами владеют совсем иные чувства, когда вновь и вновь выходите на сцену?

– В работе на сцене есть что-то похожее на хождение по канату в цирке – высоко над землей и потому опасно. Но одновременно это та самая «зона» Андрея Тарковского, в которой заключен смысл жизни, из-за которого мы все здесь. Все, что происходит в моей жизни, происходит благодаря сцене. И ради этого стоит делать определенные жертвоприношения. Настоящие музыканты к этому готовы.

– В чем они – жертвоприношения – выражаются?

– Человек, выходящий на сцену, должен быть ужасно дисциплинированным. Люди, которые не занимаются искусством, не нуждаются в такой дисциплине. Вся жизнь музыканта построена на дисциплине, как в классическом балете. Балерина не может начать день с прогулки по магазинам, первым делом она должна сделать разминку, чтобы тело всегда соответствовало нужной физической форме. То же самое происходит с пианистами, скрипачами и другими музыкантами. Только тогда возможна музыка. Если вы не в силах выдержать такие рамки, то не стоит заниматься музыкой.

Скрипач или дирижер?

– Первые в своем деле всегда очень востребованы, часто ли отказываетесь выступать и по какой причине?

– Отказываюсь, это случается все чаще. График концертов действительно напряженный, к тому же, в каждое свое выступление я вкладываю все силы, потому и не могу играть слишком много концертов.

–То, что вы прилетели в Челябинск раньше других участников фестиваля, – это тоже дань дисциплине?

– Да, и хорошо, что все совпало – мои желания и удобный рейс из Вены в Челябинск. Поэтому получилось прилететь на день раньше, и вчера мне удалось позаниматься часов восемь, сегодня мы уже репетировали с оркестром...

– Все, кто слышал эти репетиции, оценили вашу трудоспособность.

– Спасибо.

– Сколько времени можете репетировать в день?

– Когда нужно, и по восемь часов. Но обычно занимаюсь часа три ежедневно.

– В вашем репертуаре – самые сложные произведения Паганини. Для их подготовки много времени и сил понадобилось?

– На это я был готов потратить все мое время. Но... заниматься по многу часов произведениями Паганини невозможно физически. Это опасно для рук. Очень тяжело. И потому не имеет смысла. А вчера я учил сонату Шостаковича, которую никогда не играл прежде и которую мне предстоит сыграть на фестивале в Германии. Соната очень глубокая, и мне нужно было ее прочувствовать.

– Помимо концертной деятельности продолжаете преподавательскую?

– Сейчас являюсь профессором Луганской консерватории в Швейцарии и параллельно – главным дирижером Литовского камерного оркестра.

– Вот почему манера репетировать у вас дирижерская?

– Это большой комплимент для меня. (Смеется.) Сегодня дирижирую довольно много. Недавно работал с Государственным академическим симфоническим оркестром Новосибирска. Также дирижировал Английским камерным оркестром и в качестве дирижера был приглашен с ним в американское турне. Скоро предстоит дирижерское турне по Италии. Это очень интересно.

– Дирижирование затягивает?

– Да, но я не готов ради дирижирования оставить скрипку. (Смеется.) Я остаюсь скрипачом, хотя и дирижированием занимаюсь очень серьезно. Никогда не позволю себе возложить ответственность за какие-то ошибки на музыкантов оркестра. Это большая ответственность дирижера.

– Не устаете от такой обязательности и щепетильности во всем?

– Устаю, конечно. (Улыбается.)

«Приятнее не бывает»

– Как снимаете напряжение, ведь вы постоянно в работе?

– Хм, что же делать – такова моя жизнь.

– Что говорит вам мама, когда вы явно перегружаете себя работой?

– Как все мамы, она говорит, что нужно беречь себя и чаще отдыхать, что я должен брать меньше концертов...

– Вы послушный сын?

– Бываю иногда послушным. (Смеется.) Но, знаете, для меня музыка – труд приятный. Приятнее, по-моему, и не бывает. Да, он утомляет, как и любая другая профессия, но еще и массу удовольствия приносит.

– Часто музыканты говорят, что сами они любят слушать тишину.

– Тишина – это тоже красивая музыка. Но я люблю не только ее, люблю слушать джаз, например, симфоническую музыку, камерную... И классику часто слушаю. Но не после семичасовой репетиции. (Смеется.) Да и поп-музыку могу послушать, но не дешевую попсу, которая вообще ни в какие ворота...

– Сегодня вы – гражданин Италии?

– У меня двойное гражданство – российское и итальянское.

– Нет желания сделать в России какой-то долгосрочный проект или стать профессором Московской консерватории, например?

– Пока никаких приглашений на этот счет нет, пригласила Швейцария.

– Много желающих получить у вас мастер-класс?

– Есть такие, но даю мастер-классы не часто из-за недостатка времени.

– А часто ли сегодня встречаете интересных молодых музыкантов?

– Если речь о студентах, то нечасто. Но в этом смысле времена, по-моему, не меняются.

«Культуру не надо развивать»

– И часто ли приходится слышать, что классическая музыка сложна для современного слушателя с его клиповым сознанием?

– О да, часто говорят: да никто не ходит на концерты классической музыки! На что я всегда отвечаю: а вы пробовали купить билеты на концерты Юрия Темирканова или на оркестр Лондонской филармонии, легко ли их купить? И мне отвечают: «Почти невозможно». Я даже смело спрашиваю: а на мой концерт есть еще билеты в кассах? И слышу, что билетов уже нет. Вот вам и ответ. На хороших музыкантов, как правило, все билеты проданы за два месяца до концерта. Однажды я хотел пригласить человека на свой собственный концерт в Литве, и выяснилось, что нет в зале ни одного свободного места. Да, классическая музыка всегда была элитарным искусством. Но очень многое зависит еще и от того, стремится ли государство нести культуру в массы. Потому что культура – это то, что учит думать, что развивает человека, что создает индивидуальность.

– Поэтому некоторые государства и не тратят средств на развитие культуры.

– Культуру не надо развивать, она развивается сама, но ее надо поддерживать. В Германии, к примеру, до кризиса 2008 года было 115 симфонических оркестров, сейчас их чуть меньше, около ста. Это оркестры, которые поддерживаются государством. В каждом крупном и среднем городе есть свой симфонический оркестр. То же самое во Франции, Бельгии, Голландии. Италия, к сожалению, не может похвастать таким количеством оркестров, но там приоритет у оперы. Я живу в Кремоне, где 70 тысяч жителей, и где есть свой музыкальный театр почти на тысячу мест. В городке, который от нас находится на расстоянии 22 километров, тоже есть свой музыкальный театр. И так далее, и так далее. Кроме того, во многих городах, где всего-то 50-60 тысяч жителей, есть концертные залы и консерватории.

– Итальянцы стали вам по-настоящему близки?

– Я чувствую себя в Италии как дома. Как это ни странно, никогда не чувствовал себя среди итальянцев иностранцем. Это жизнерадостные и очень добрые люди. Не могу вспомнить итальянца, который испортил бы мне настроение.

– Какой момент из российского детства чаще всего вспоминаете?

– Таких моментов много. Вспоминаю день, когда я в пять лет впервые сел на велосипед и поехал. Вспоминаю свои первые уроки на скрипке...

Уроки Ростроповича

– Часто классические музыканты поражают отсутствием у них «звездности», чем объясняете такой мощный иммунитет?

– Я бы не согласился с таким мнением. Знаю коллег, которые заражены этой болезнью. Кто был точно застрахован от нее, так это Мстислав Ростропович. Он мог бы, наверное, прочитать лекцию, как не заразиться «звездной» болезнью. Мстислав Ростропович был в самом высоком смысле этого слова «простой» человек. Он никогда в общении с молодыми музыкантами не ставил себя на пьедестал. При этом в работе был очень требователен, но от себя самого требовал в первую очередь. А вне сцены это был человек максимально доступный: с ним можно было поговорить обо всем, прогуляться, пообедать вместе. Он был одинаков в общении с музыкантами, слушателями, королевами и президентами. Таким, как мне рассказывали, был и Давид Ойстрах. Наверное, музыкант должен быть таким, чтобы подняться в высшие сферы музыки. Мне так кажется. Потому что, выходя на сцену, ты касаешься действительно сфер очень чистых и потому должен им соответствовать.

– Звучит так, как звучит ваша скрипка.

– Спасибо.

– Скажите, кроме родителей, кто из музыкантов сыграл в вашей жизни очень большую роль?

– Мстислав Ростропович. Мы встретились случайно. Он приехал в Кремону получать почетное гражданство этого города, а я играл концерт в его честь. Так мы познакомились.

– Вы принимаете участие во всех фестивалях в его честь?

– Не во всех, но довольно часто. В декабре буду играть на фестивале в Баку с Литовским камерным оркестром.

– А Леонид Коган, с которым вы встречались в раннем детстве, к какой категории музыкантов относился?

– Я был очень маленьким, когда играл Леониду Борисовичу, и никогда не забуду одного важного для меня события. Мне было шесть лет, но мой педагог Володарь Петрович Бронин считал, что я готов поступать в Центральную музыкальную школу. И что вы думаете? Меня не взяли, сказали, что у меня плохая память. Это был сюрприз для Бронина, потому что он-то знал, какая у меня память. А Леонид Борисович Коган, узнав, что я не поступил, на следующий год написал письмо директору ЦМШ, где просил обратить на меня внимание. И меня взяли. Это было одним из решающих мою судьбу событий.

– На какой из известных площадок мира сегодня вы еще не играли, но очень хотели бы сыграть?

– В Карнеги-холл. Я в Америке вообще выступаю не часто.

74.ru благодарит за содействие в организации интервью Челябинское концертное объединение.