Нас немного, но мы с молотками...

«Я – партизан, только вместо автомата у меня в руках гитара!»

Борис Гребенщиков

Один немецкий доктор философии сказал однажды: «Когда я слышу слово «культура», у меня рука невольно тянется к пистолету». Он был во многом не прав, этот немец. Вот только глядя на то, что творится сейчас на улицах моего любимого Челябинска, рассуждать о культуре хочется исключительно с обнаженным стволом в руке. Убедить наш народ не гадить на газонах, пользоваться урнами, не харкать на асфальт, не разбрасывать за собой использованные пивные жестянки и «соски» и т.д. и т.п. можно только с помощью насилия. Нашему сайту стало известно о существовании в Челябинске людей, называющих себя культурными антитеррористами. Используя формы прямого физического давления на различные социальные группы населения, они собираются превратить южноуральскую столицу в город высокой культуры и быта. На днях эти люди провели свою первую культурно-антитеррористическую акцию и на условиях строжайшей анонимности поделились своими впечатлениями. Наш корреспондент позволил себе только небольшую литературную обработку их рассказа.

... Мы назвали нашу группу «МАТ», что означает «Миссия: антитеррор». Нет, мы не хотим железной рукой привести человечество к счастью, но отомстить всяким уродам за сломанные деревья, заблеванную Кировку, грязную ругань на улицах, где гуляют дети, очень хочется.

Идею первой акции подсказала теплая весенняя погода. Так классно, когда после затяжной зимы ты получаешь возможность выйти на улицу, и жмурясь под лучами теплого солнышка, расположившись в тени деревьев или домов, выпить прямо из горлышка бутылку пива. Ну или без пива просто на скамейке посидеть, «Спорт-экспресс» почитать на свежем воздухе. У меня особенно любимое место в Челябинске – отрезок между Свердловским проспектом и улицей Энтузиастов. Там аллея такая справа, елки растут, липы, дубы, белки иногда из парка забегают. И получать кайф от всего этого мешают только придурки, которые рассаживаются на скамейки. Не замечали никогда: уже который год люди садятся не собственно на скамейки, а на спинки, ставя на место, где принято сидеть, свои грязные ноги. Такая манера «отдыхать» меня страшно бесит. Ладно бы эти гопники пеняли на то, что скамьи просто грязные. Но даже после проливного дождя, который начисто смывает все пыльные следы, даже когда над чистотой скамеек поработает бригада дворников, все равно найдутся такие личности, кто предпочтет взгромоздить свое седалище на спинку скамеек и нагадит всем остальным людям. Мы решили покончить с этим безобразием. Как? Очень просто! В деревянные спинки вбиваются стальные гвозди. Сидеть по-людски они не помешают, а вот по-гопнически залезть на скамейку уже не получится. Даже если гвозди погнуть, сидеть на таком «гребешке» практически невозможно. Да, быть может усеянная гвоздями скамья теряет эстетику внешнего вида, но такой компромисс с бескультурьем считается допустимым. Старт акции был назначен на ночь со среды на четверг.

Двенадцать часов ноль пять минут пополуночи. Мы двигаемся по аллее вдоль проспекта Ленина от Дома книги до «Эльдорадо». На спинках лавочек сидят полуночники. Это вопиющее зрелище, с которым мы и пришли сюда сражаться, повергает нас в трепет и гнев. Наши кулаки сжимаются, зубы поскрипывают. Едва хватает сил утихомирить нашего капитана, от нетерпения ругающегося громким шёпотом: «Гопники, go home!» Однако выдавать себя — смерти подобно. Следует дождаться, пока некультурная публика рассосётся. Капитан заходит в супермаркет рядом с остановкой напротив «Уральских пельменей», спешно покупает флягу «Чёрного аиста» и медленно, но верно успокаивается. «Чёрный аист» — отвратительный коньячина, но на бренди потянет.

«А что, кроме бренди, пить нам, опалённым городским смогом ковбоям, «бойцовскому клубу» от культуры, противостоящему хамству, гоповству и грязным ногам, покоящимся на сиденьях центральных городских лавочек?»

Эта его краткая, но энергическая речь производит впечатление. На глазах бойцов появляются скупые слёзы, в руках – массивные молотки, извлечённые из кожаных спецпакетов. «Миссия: Антитеррор» рассыпается по аллее и начинает плотницко-воспитательную работу.

В самый верх спинки каждой лавки забивается от 20 до 40 гвоздей – так, чтобы на сиденье человек мог отдыхать безболезненно, но любая попытка сесть на спинку заканчивалась бы проколом седалищного нерва. Гвозди острые, лавочки старые — вбивать кайф. Над каждой лавкой работают три человека. Один сидит на спинке (да-да, жертвуя этикой, он скрепя сердце соглашается уподобиться на три минуты Его Вонючеству Гопу, чтобы немного приглушить попой звук отдачи), ещё двое в это время обрабатывают скамейку.

Некоторые споры вызывает расстояние между вбиваемыми гвоздями. «Тридцать сантиметров – минимальный размер ягодиц гопа», — бурчит бывалый сопротивленец Акакий Горидзе. «А если это гопница?» – парирует женолюб Александр Булочкин, вспомнив об узких бёдрах некоторых своих пассий. «Не циклитесь на гопах, – примиряет их интеллигентный старичок-культуролог Кузьма Голицын, – на лавках сидят и вполне развитые люди, даже в пинжаках. Их тоже засосала опасная трясина. Спасём цивилизацию! Чем меньше расстояние между гвоздями, тем лучше».

Вдоль проспекта Ленина на заданном отрезке насчитано двенадцать лавок. Каждая из них подвергается тщательной обработке молотками. Особо зоркие стоят на шухере – не едет ли бело-синяя машинка с дивным световым спецэффектом на крыше.

– А если приедет, как мы объясним культурную суть нашей миссии?

– Отобьёмся, – загадочно отвечает Александр Булочкин, поигрывая молотком.

При появлении подозрительных прохожих молотки прячутся под полу, а мы делаем вид, что собираем пустую тару, благо, бутылок вокруг скамеек навалено тонны.

«Сволочи! – культурно ругается наш капитан. – Всё загадили! Русь, куда несёшься! Гопники must die!»

Он срывается на нервный крик, и тогда один из отважных бойцов несётся в супермаркет, спешно покупает новую непочатую флягу «Чёрного аиста», приносит капитану, и тот медленно, но верно успокаивается. В общем-то, совсем успокаивается.

К бойцам, работающим над предпоследней лавкой, подходит мальчик бомжастого вида:

– Дяиньки, а дяиньки... а дайте на хлеб десять копеечек.

– Мальчик, иди спать. У нас денег нет, одни гвозди.

– Дяиньки, а дяиньки... ну дайте десять копеечек... а то в милицию позвоню.

– Мальчик, обрати-ка внимание на наши молотки...

– Не боюся.

– Тогда оббей последнюю скамейку – получишь на хлеб. Привыкай зарабатывать благородным трудом.

Так у «МАТ» появляется новый боец.

К двум часам ночи все скамейки приведены в боевую готовность. Бойцы отирают доблестный пот и приникают к бутылям с минералкой. Встрепенувшийся капитан следует их примеру и продолжает курлыкать на пару с «Чёрным аистом». Чокнувшись пластиковыми стаканами за успех начинания, бойцы на цыпочках расходятся по домам.

...Завтра на эти скамейки придут люди, которым наплевать на моральный облик нашего милого городка. Они привычно вскарабкаются ногами на сиденье и шлёпнутся пятой точкой на спинку. Тут и ждёт их величайший облом всех времён и народов. Ягодицы наглецов должны пройти очищение гвоздём.

Акция культурного сопротивления неряшеству и свинству только начинается. То ли ещё будет, сёстры и братья. Нас немного, но мы с молотками.