Город Леонид Парфенов: «В детстве я мечтал быть мусорщиком»

Леонид Парфенов: «В детстве я мечтал быть мусорщиком»

Самый брендовый российский журналист Леонид Парфенов продолжает турне по стране с «Беседами о судьбах современной журналистики». Встречи главного редактора журнала «Русский Newsweek» проходят в крупных городах-миллионниках...

" src=

Самый брендовый российский журналист Леонид Парфенов продолжает турне по стране с «Беседами о судьбах современной журналистики». Встречи главного редактора журнала «Русский Newsweek» проходят в крупных городах-миллионниках в основном со студентами вузов. Так называемые роад-шоу Парфенова пользуются нешуточной популярностью. На днях с промоушн-акцией журнала Парфенов посетил Новосибирск. Челябинск на карте «Newsweek» не значился, поэтому на встречу с коллегой и просто телекумиром две южноуральские журналистки отправились в Екатеринбург.

Меккой для екатеринбургских журналистов и студентов в тот день стал Уральский политехнический институт. Приезд Парфенова в Екатеринбург чем-то походил на визит суперзвезды или высокопоставленной особы. Вспышки фотоаппаратов, телекамеры, толпы зевак, вооруженных блокнотами и ручками и готовых по первому сигналу броситься в бой за автографом. Ждать бывшую телезвезду долго не пришлось. К массивным колоннам здания подкатил тонированный «Volkswagen» серебристого цвета. Из него показался виновник торжества в окружении телохранителей.

Под сводами УПИ собралось рекордное количество народу. Люди были везде: в проходах к сцене, между рядами, на балконах. Для повышения читательской активности каждому на входе в актовый зал вручали один из последних номеров журнала. Представьте: полторы тысячи человек, одновременно и сосредоточенно листающих «Newsweek». Талантливая PR-акция. Дешево и сердито!

Полосатая рубашка без галстука, обаятельная улыбка, захватывающая манера разговора, страстная жестикуляция. Как всегда непринужденно элегантный, раскованный, остроумный. Словом, тот самый Леонид Парфенов, будто только что сошедший с голубого экрана.

О том, что визит Парфенова носит явно рекламный характер, не прозвучало ни слова. Оно и понятно: кому придет в голову обезоруживать свои цели. Тем более, что у аудитории были свои конкретные интересы: пообщаться «за кадром» с культовой фигурой современной журналистики. За полгода отсутствия на телеэкране Парфенов явно успел соскучиться по живому общению со зрителем. После короткого спича он предложил собравшимся перейти на «ты» и задавать вопросы. Говорили о политике, бизнесе, культуре и свободе слова. Парфенов много шутил, а под конец даже не отказался от разговора о личном: женат или нет, кем хотят стать дети, что из книг предпочитает, какие оценки преобладали в зачетке…

«Прямой эфир» длился два с лишним часа. Тронутый столь пламенным приемом Леонид Парфенов устроил на сцене импровизированную автограф- и фотосессию. Забавно было наблюдать, как журналисты, не привыкшие церемониться со звездами, терпеливо выстраивались в очередь, чтобы получить автограф еще звезды уже не тележурналистики.

Ниже приводим вашему вниманию часть того, что удалось записать, следуя по пятам за мыслями Леонида Парфенова

– Посоветуйте, как сделать журналистику доходным бизнесом…

– Просто продавать информационный продукт. Вот и все. Другое дело, что рынок маловат. Ну что поделаешь. Профессия называется журналист, страна – Россия, год на дворе 2005-й. Надо действовать в тех условиях, которые возможны. Есть нерешенная институциональная проблема – государственный контроль над основными федеральными телеканалами. Это неправильно. Это не является ни бизнесом, ни информацией.

– Как вы узнаете, чего хочет ваш читатель?

– Отвечая на этот вопрос, я всегда рассказываю одно и то же. В «Гекльберри Финне» был такой эпизод. Гек развешивает по городу объявления о предстоящем выступлении, на которых написано «Вход женщинам и детям на представление категорически запрещен». И обращаясь к своим спутникам, говорит: «Или набьется весь зал, или я не знаю Арканзаса». Я исповедую тот же принцип. Или тебя будут смотреть, читать, или ты не знаешь своей профессии и тогда из нее уйди. В этом, собственно, и состоит профессия. Ты понимаешь общественный интерес, знаешь, что надо говорить. Мало того – что, важно – как, в каком тоне, на каких примерах, с какой интонацией, с каким драйвом.

Фото Александры Иорик

– Как вы оцениваете перспективы «Newsweek» в России? Что нового вы можете предложить читателю?

– Если будет расти читатель, значит, будет расти журнал. Что касается нового…Нам нужна информация, которая может быть свободной, объективной и при этом интересно сделанной, хорошо иллюстрированной.

– Как вы можете объяснить свой уход из телекомпании «НТВ»?

– Я не ушел, меня уволили. Это была достаточно широко освещенная история. Я сказал: либо это независимая журналистика, либо я не работаю.

– Почему вы пошли в печать?

– Печать становится рынком в значительной степени. Огромное количество глянца – это потребность рынка. «Elle», «Cosmopolitan», «Harpers Bazar», «Vogue». Можно как угодно относиться к этому жанру, но раз они выходит, значит это нужно. Есть такая пресса, как газета «Жизнь», «Комсомолка». Почтенный жанр – ничего не имею против. Есть деловая журналистика, более оппозиционная, менее оппозиционная – более свободная по отношению к власти, менее свободная. Это нормальная цивилизованная пресса, зарабатывающая деньги. И в этом смысле она является профессией.

– Какую ценность вы считаете главной для современного журналиста?

– По-моему и для прежнего журналиста они были неизменными – давать информацию. Руководствоваться неким главным критерием: это информация или не информация. Или это пропаганда, или это так называемая информационная поддержка. Себя ведь не обманешь. И разница между понятиями «оккупанты» и «освободители» есть. Так вот, в журналистике принято говорить установили контроль, а не оккупировали или освободили. Быть журналистом – вот, собственно, и все. Это главное.

– Каков ваш распорядок дня?

– Почти сплошная работа. Около одиннадцати я приезжаю в редакцию, около десяти уезжаю. На телевидении было примерно также. Самое сложное на «ящике» то, что ночь перед эфиром обычно бессонная. Возможность держать некоторый драйв в прямом эфире давалась немереным количеством выпитого кофе.

– Кем хотят стать ваши дети?

– Сын судя по всему – бизнесменом. Дочь еще не решила, ей двенадцать лет. Но бизнесмен из нее точно не получится.

– На каких книгах вы выросли? Что читаете сейчас?

– Рос я на очень разных книгах. Тем более, что круг книг был в силу известных причин искусственно ограничен. Когда я был совсем маленький, мне казалось, что никакой литературы лучше, чем Есенин, нет. Потом в классе восьмом я взял книгу Бунина и понял, что все, что можно сделать с русским языком, сделал Бунин. Гораздо позже обнаружил Набокова. С тех пор ничего сильнее на русском языке я так и не встретил. Но жизнь богата сюрпризами.

– Многие из присутствующих здесь родились в том году, в котором вы женились. Что вы думаете о нашем поколении?

(смеется) Я не так давно был на пятидесятилетии одного видного олигарха, которого очень давно знаю, еще когда он не был таковым. Мы рассуждали о том, достоинство это или недостаток, что мы знаем несвободу и знаем свободу. С одной стороны, что хорошего – получить ее в тридцать лет. Лучше бы при ней родиться. У Коржавина были такие стихи: «Годы потрачены на постижение того, что должно быть понятно с рождения». Конечно, лучше бы этого всего не знать: выездные комиссии, характеристика, заверенная треугольником. В общем, эти советские сны, которые снились Кисе Воробьянинову в «Двенадцати стульях». С другой стороны, ты понимаешь, что духовно богат, потому что видел ту цивилизацию и эту, жил до нашей эры и в нашу эру. Ну, на этом и упокоились, решив, что будем писать богатые ранние мемуары. В этом и есть основная ценность нашего опыта. Конечно, проще и легче вам. И это правильно: родиться нужно свободным.

– Вы часто смотрите телевизор?

– Нет, я не смотрю телевизор. Я и когда работал на телевидении, делал этот нечасто. У меня нет на телевидение взгляда зрительского. Я могу что-то посмотреть, чтобы просто составить впечатление о каком-то зрительском проекте. А чтобы включать телевизор каждый день – это не для меня. Я, к примеру, не могу смотреть фильмы на видео: провести такое количество часов перед этим экраном с загнутыми углами. Ведь слесарь, который приходит домой, не стоит у станка, чтобы еще немножко для души поработать…

– Вы никогда не задумывались о том, что выбрали не свою профессию?

– Сомневаешься всегда. Что-то удается больше, что-то меньше. Со временем приходит ремесло, когда ты владеешь технологией и знаешь, как надо сделать. Этому можно научиться, но на это уходит очень много времени. Но от провала никто не застрахован. Рынку ведь нужен продукт актуальный, модный, соответствующий сегодняшним стандартам. В какой-то момент тебе всего этого уже не хочется, ты перестаешь ловить какие-то токи современности, ты попросту устарел. Закончился драйв, тебе не интересны люди, тебе не интересны темы, не хочется мотаться в командировки. Тебя «не вставляет», что называется. Потух. Это наступает, подобное я встречал у многих коллег.

– Как вы выбираете журналистов в «Newsweek»?

– Половина моих знакомых журналистов, работающих в прессе – не москвичи. Так проблема существует: работать в столице некому. Так везде. Спросите в любой крупной корпорации, вам обязательно скажут, что ни на нижнее звено, ни на среднее, ни на высшее звено нанимать некого. Кадровый голод у нас в стране страшный. Реально не хватает людей, работающих по каким-то мировым стандартам или хотя бы с представлением об оных.

– Прокомментируйте недавнее покушение на Чубайса. Журналистика и политика…

– У нас, увы, так сложилось, что журналистика с трудом отделяет себя от политики. Что касается Чубайса. Мы готовили комментарий к этому событию в журнале. Мне показалось, что слишком серьезно это все подается. В конце-концов мы написали: кто блестяще вышел из этой истории, так это «BMW», потому что с того времени, как «Mercedes» спас Шеварднадзе, они столько лет ждали возможности поквитаться. И наконец счет 1:1.

– Как вы относитесь к книжкам Елены Трегубовой?

– Не слишком большой их поклонник. Книжки Колесникова – «Я Путина видел», «Меня Путин видел» мне нравятся больше. Они просто ближе к журналистике. Трегубова – это все же такая дамская политическая проза. И потом, там слишком очевидна заданность. Я с первых страниц понимаю, что речь пойдет о кровавом чекистском режиме. Даже если это так, дайте я сделаю этот вывод сам. Мне не нужен сначала ответ к задаче, а потом ее условие.

– Что вы любили в детстве?

– Много разного. К примеру, мне нравилась такая профессия, как водитель мусорной машины. Все от него зависят: «Куда сыпешь? Тебе куда сказано?». Он едет, его все ждут, он кого угодно обругает, а ему все равно все рады… Разные мысли в детстве приходят в голову. Грибы любил собрать. Это осталось до сих пор.

– Кто для вас кумир в журналистике?

– Очень много я учился у Александра Бовина. К сожалению, он умер почти год назад. Это не была строго телевизионная журналистика, поскольку Бовин был политобозревателем «Известий» и просто вел «Международную панораму». Но ясность, с которой он говорил, и тот тип диалога, который он вел со зрителем, были просто неподражаемы. Сейчас в «Известиях» выходит книжка воспоминаний об этом человеке. Я писал отдельные куски и вспомнил один эпизод. Это был 82-й год. Я сижу в квартире родителей в Череповце, смотрю телевизор, и тут на экране появляется телеведущий без галстука и говорит: «На этой неделе мир узнал, что есть на свете такие …. острова». Это было сказано с такой интонацией, что дальше можно было только добавить: вот так-то, брат! Это была магия. Живая душа, неубитая. Веселый толстый человек, с копной волос, зачесанной назад, такие кайзерские усы. Помню, когда состоялось его 60-летие, я даже написал: «Он так похож на Бальзака, этот в прямом и переносном смысле Толстой нашей международной журналистики». Он долго меня потом корил.

– Что вы думаете по поводу сложившейся системы контроля власти над СМИ?

– Могу сказать только одно – это не журналистика. На этом можно поставить точку. Уже ни для кого не секрет, что руководство ведущих телеканалов ходит по пятницам в Кремль для обсуждения информационной политики. И что в итоге получается? Вот здесь у нас бизнес: мы снимаем реалити-шоу в Тихом океане, сериалы на миллионы долларов. А тут у нас небизнес – доставка правды населению на дом. Это абсурдная ситуация.

– На экране вы всегда отличались потрясающим сочетанием рубашек и галстуков. У вас есть стилист?

(смущается) Нет, только я сам.

– Были ли в вашей работе какие-то серьезные трудности, которые приходилось преодолевать?

– Много было всяких препятствий. Я скажу так: в каждой работе есть какое-то количество рутины, которую необходимо преодолевать. Все это достаточно трудно. Как говорит в таких случаях Юрий Михайлович Антонов, который в этом деле знает толк: «Шлягер, его надо попкой высидеть».

– Вам никогда не хотелось эмигрировать?

– Нет. Это абсолютно не из моего репертуара. Россия – моя страна, моя судьба. Я русский человек по своим представлениям обо всем. Я не могу по-другому. Кроме того, у меня нет языка, с которым я мог бы работать. Трилингвизм, такой как у Владимира Познера (он знает три языка) – это печать судьбы. Сотрудничать с западниками мне всегда было очень интересно, это расширяет кругозор, возможности.

– Ваш стереотип успешного журналиста…

– Хочется надеяться, что если журналист успешен по-журналистски, то он не стереотипен.

– Говорят, что Парфенов – это ваш псевдоним...

– Нет. Это моя настоящая фамилия. Я считаю, «как родился, так и пригодился».

Досье:

Родился в Вологодской области, окончил факультет журналистики Ленинградского университета имени Жданова (ныне Санкт-Петербургский университет имени Мариуполя). Работал в газетах Ленинграда и Вологды, затем на Вологодском телевидении. В советской прессе печатался от «Красной Звезды» и «Правды» до «Московских новостей» и «Огонька». С 1986 года – на Центральном телевидении, до появления частного ТВ – в молодежной редакции. Со дня основания компании – на НТВ (1993 год). Автор и соавтор новогодних шоу «Старые песни о главном-1, 2», циклов документальных телефильмов, в том числе: «Намедни 1961-91. Наша эра», «Живой Пушкин», «Российская империя» и др. До увольнения из-за несогласия с цензурой три сезона вел еженедельный тележурнал «Намедни». Лауреат конкурсов, фестивалей и премий. Главный редактор журнала «Русский Newsweek».

ПО ТЕМЕ
Лайк
LIKE0
Смех
HAPPY0
Удивление
SURPRISED0
Гнев
ANGRY0
Печаль
SAD0
Увидели опечатку? Выделите фрагмент и нажмите Ctrl+Enter
ТОП 5
Рекомендуем
Объявления