Алексей Овакимян, заместитель губернатора Челябинской области: «За полгода до этого назначения я говорил, что бизнесмену идти во власть незачем»

1 февраля этого года Алексей Овакимян был назначен заместителем губернатора Челябинской области по правовым, имущественным и инвестиционным вопросам. Клиенты известной не только на Южном Урале аудиторской фирмы «Авуар» до сих пор недоумевают, зачем успешному бизнесмену, главе этой фирмы, понадобилось возвращаться на госслужбу? До того, как создать собственный консалтинговый бизнес, Алексей Овакимян работал в налоговой инспекции и налоговой полиции Челябинской области, был начальником Центра поддержки и развития предпринимательства комитета по экономике Челябинской области. Еще раньше преподавал в ЮУрГУ, защитив кандидатскую в сфере экономики. Так зачем же успешный бизнесмен пошел во власть и как прошли первые полгода в кресле заместителя губернатора? Об этом и многом другом мы говорили с гостем нашей редакции.

Комфорт для инвестиций

– Алексей Дмитриевич, сложно ли было успешному бизнесмену принять решение вернуться на государственную службу?

– Некоторые колебания перед тем, как решение было принято, конечно же, были. Но длилось это недолго. Победил интерес к новым возможностям для самореализации. Хотя за полгода до этого в одном из интервью я говорил, что успешному бизнесмену идти во власть незачем. Без ложной скромности «Авуар» сегодня – успешная компания. Можно было расти и расти, страна большая, можно осваивать регионы. Но «Авуаром» к моменту предложения занять пост заместителя губернатора я управлял уже семь лет. Постоянство задач всегда немного утомляет, любому человеку хочется попробовать себя в чем-то новом. Мне, управленцу из бизнеса, показалось интересным решать вопросы в сфере инвестиций.

– Если бы вам предложили заняться чем-то иным, не инвестициями?

– Не согласился бы. Предложение меня заинтересовало именно составом задач.

– Но сегодня не самое лучшее время для решения этих задач, зарубежные инвесторы в Россию идти не хотят, и наши бизнесмены стремятся употребить свои капиталы за пределами страны.

– Да, привлекать инвестиции в Россию сегодня намного сложнее, чем раньше. Но именно это поле остается непаханым на сегодняшний день, и многие понятные вещи для того, чтобы инвестиции пошли, важно сделать сейчас. Решать эти вопросы в Китае, Южной Корее или Японии мне было бы намного сложнее, потому что в этих странах они решаются довольно давно и в чем-то себя исчерпали. А Россия находится в начале пути, и в этом плане нам проще.

– Чем можно привлечь иностранных инвесторов в отдельно взятый регион?

– Инвестиционной активностью в этом регионе и комфортным существованием предпринимателей – это очень важный аргумент в пользу иностранных инвестиций. Если местным плохо, зачем же пойдут другие? И здесь очень многое зависит от региональной и муниципальных властей. Для привлечения инвестиций нужно сформировать нормативно-правовую базу так, чтобы после смены власти ее невозможно было бы изменить.

– Какие дополнения к существующим в регионе законам уже приняты за эти полгода, которые добавляют привлекательности Челябинской области?

– Кое-что уже сделано. Известно, что инвестор охотно идет в регионы, где есть, например, нефть. У нас ее, по официальным данным, нет, хотя в последнее время я в этом сильно засомневался. (Смеется.) А для того, чтобы инвестору захотелось открыть здесь свой магазин или построить завод, нужно снижать налоги. В июне по поручению губернатора были разработаны два закона: о снижении ставки налога на прибыль и снижении ставки по налогам на имущество. Для инвесторов, зарегистрированных в регионе с 2011 года, мы приняли ставку по налогу на имущество вполовину меньше, чем она была. А налог на прибыль снизили до 15,5 процентов — это максимальное снижение для субъекта Федерации. Общероссийский показатель — 20 процентов. Хотелось бы еще ниже, но закон не дает нам таких полномочий. Сейчас по поручению губернатора рассматривается вопрос, но это уже касается органов местного самоуправления, чтобы предоставлять рассрочку по аренде на землю для тех компаний, которые строят предприятия. Это то, что мы можем сделать в сфере нормативно-правовой базы.

Кроме того, сейчас рабочая группа по технопаркам собирается вносить предложения по изменениям в законе об инновационной деятельности в Челябинской области. Будем делать областную целевую программу по развитию технопарков, чтобы юридически сформулировать меры поддержки инновационного бизнеса. Много об этом говорят, но в первую очередь нужна опять же нормативно-правовая база.

Не здание красит технопарк

– Технопарки были, а правовой базы не было?

– Наши технопарки не то, что хотелось бы. В некоторых регионах, чтобы открыть технопарк, строят красивое здание, где, по мнению власти, будет комфортно всем инноваторам. В принципе идея неплохая, но здание такое будет строиться как минимум три-четыре года, а инноваторы будут в это время ждать? Подход сам по себе неправильный, у нас же не девелоперский проект, мы хотим инвестировать в инновации. Во-вторых, посадить в одно здание ядерщика, компьютерщика и металлурга нереально, разные нужны для этого технологии, разное оборудование. Поэтому мы пошли по кластерному пути — у нас будет несколько технопарков в Челябинской области. В тех областях, где мы лучше всех.

– А именно?

– Чем Челябинская область выделяется? Из 10 атомных городов, которые есть в России, три — у нас. Все технологии, связанные с атомной энергетикой, радиофармпрепаратами, все, что базируется на радиотехнологиях, — один технопарк. Металлургия тоже требует постоянного инновационного подхода. К примеру, у нас исчерпана сырьевая база, и металлурги везут теперь руду издалека, что делает бизнес низкорентабельным, для экономики области это становится невыгодным. В то же время ученые фонтанируют идеями, что можно применять современные способы обогащения той руды, которая есть у нас пока не применяется. Это задача для ученых — давайте придумаем систему обогащения руды таким образом, чтобы удовлетворить запросы региональной металлургии.

– Где будут располагаться технопарки?

– Изобретательство ради изобретательства не нужно никому. Технопарки надо создавать там, где есть заказчик — тот, кому эти инновации нужны. Он-то и может предоставить некую инфраструктуру для инноваторов в своей отрасли. Если говорить об атомщиках и металлургах, то выбор есть, и переговорные процессы начались. В IT-секторе, надо признаться, мы пока не очень преуспели, сегодня заседала рабочая группа как раз по IT-технопарку, и опытные люди в этой сфере назвали много специалистов – выходцев из Челябинска. Но они работают и в «Майкрософте», и в Министерстве связи РФ, и в высшем эшелоне власти Ростелекома, но не в Челябинске. Специалисты есть, но условий здесь для них нет, и они распыляются. Поэтому в регионе нужно формировать айтишную среду, чтобы люди могли общаться и генерировать идеи. Задача непростая, но когда-то кому-то это нужно начинать. Партнер должен быть крупный, скорее всего, это Ростелеком. Каждый отраслевой технопарк мы хотим привязать к лидеру отрасли, потому что у крупного партнера есть интерес, есть деньги, есть оборудование.

– То есть «Сколково» за высоким забором у нас не будет?

– У нас нет аргументов для этого. У Иосифа Виссарионовича они были, чтобы загонять инноваторов в Снежинск, например, — будете изобретать там, где Родина велела. Сейчас у нас ресурса для принудительного собирания изобретателей в технопарке. Даже не могу сказать «к сожалению». (Смеется.)

– Бизнес-инкубатор для малого бизнеса сохранится?

– Конечно. Область уже выделила для этого помещение и оборудование. Пользуется спросом — пусть работает. Но у бизнес-инкубатора нет обязательного условия — инновации. А технопарк отсекает все не инновационное. Это некая форма старого доброго советского НИИ. Заказчик называет проблему, ты, получив статус резидента технопарка, должен придумать решение, сиди и думай, мы оплачиваем тебе работу. Экспертный совет будет оценивать степень инновационности твоей идеи.

– Вы можете сказать, когда технопарки станут реальностью?

– Организационно и юридически — в конце 2011 года: документация, договоренности, помещения. Но я уже сказал: единого здания технопарка не будет, технопарков будет несколько.

Второму заходить всегда проще

– Этот год был масштабным в плане поездок губернатора в зарубежные страны, в том числе и в поисках инвесторов, какие результаты они дали?

– После каждой поездки губернатора в область приезжают представители бизнеса и рассматривают возможности сотрудничества. Съездил губернатор в Германию — приезжали немцы, в Италию – приезжали итальянцы. Китайцев, думаю, приедет еще больше.

– Вы вели с кем-то серьезные переговоры?

– Да, хотя из разговоров с итальянцами было ясно, что они раньше никогда не слышали о Челябинске и не знали о его существовании. Поэтому они приехали, чтобы увидеть регион, узнать, чем здесь занимаются люди. Итальянские рынки перегреты: там есть затоваривание, есть проблемы с рабочей силой. Поэтому итальянские бизнесмены, как и все европейские, не скрывают своего желания вывести бизнес подальше от Евросоюза, и лучше в те места, где есть потенциальный рынок сбыта. В Челябинск после визита губернатора приезжали несколько делегаций из Италии. Они познакомились с нашими заводами, где нужны, например, европейские технологии по очистке воздуха и воды. Решили строить у нас завод по производству фильтров для промышленных предприятий.

– Где он будет располагаться?

– Есть намерение расположить предприятие на площадках завода «Станкомаш». Это североитальянская компания «Симэм». Холдинг «Дениэле» принимает решение о возможности производить на нашей территории металлургическое оборудование, которое нужно наших предприятиям. Они приезжали уже дважды, сейчас соблюдают свои корпоративные процедуры. Не думаю, что процесс будет быстрым, потому что это гигантский холдинг. Но будем надеяться на положительные результаты.

– Вы устраиваете для иностранцев что-то вроде презентации Челябинской области?

– Пока нет, потому что люди приезжают на короткий срок и хотят посмотреть прежде всего условия для бизнеса, порешать рабочие вопросы, обсудить возможные площадки для строительства, пообщаться с чиновниками, еще их интересует рынок сбыта.

– Компания «Фортум» на сегодня остается в регионе самым крупным иностранным инвестором?

– Пока да, она вкладывает в производство крупные средства и работает на рынке очень цивилизованно. Такие компании, как правило, очень хорошо влияют на рынок.

К примеру, когда одна американская компания заходила на челябинский рынок, я еще был бизнесменом и сопровождал этот проект, мне многие вещи, которые они делали тогда, казались ошибкой. Но потом я понял, что они были правы. У нас как происходит? Сразу начинают копать, параллельно работают проектировщики. А они два года только проектировали, считали. На второй год я им сказал: вы так завод не построите. Они ответили: «Не мешай, мы знаем, что делаем». Прошло два года, зато завод они построили под ключ за год. Все просчитали! С подрядчиками было оговорено даже время поставки материалов. И это был разумный подход. Не скажу, что мне захотелось работать в американской компании, но я понял, что во всем, что они делают, есть смысл.

– И никаких ошибок и просчетов?

– Я бы даже назвал это некоторой халатностью — рукавицы, к примеру, завезли на склад и сразу их списали, то же самое с материалами строительными. Я им говорил: ведь если не числится ничего, сразу же исчезнет. (Смеется.) Это уже наш менталитет. А они удивлялись: «Не может быть! Куда они денутся, они же на складе лежат?!» Что касается небольших предприятий, таких как компания «Рексам» по производству банок для напитков. Их появление на нашем рынке тоже имеет огромный смысл. Потому что, когда приходит еще один инвестор из той же страны, мы можем приводить пример: у нас уже есть английский инвестор. Следующему всегда проще заходить. В результате может появиться мегапроект, подобный «Сурояму». Аналогов такого проекта в современной России пока нет. У нас есть гигантское месторождение руды, которое не использовалось, потому что не было технологий добычи и обогащения этой руды. Выяснилось, что англичане знают, что с этим делать. И теперь там проектируется гигантский ГОК, новый современный экологически чистый завод. Причем этим занимаются не металлурги, а финансовая компания, которая пригласила на работу металлургов и проектировщиков. Они не побоялись прийти в Россию, потому что компания очень большая. Возможно, после пуска в эксплуатацию они и продадут завод профильным инвесторам – металлургам.

Ни удивления, ни разочарования

– У нас есть областной венчурный фонд, но эти деньги какое-то время лежат и не используются на инновации. Почему?

– Потому что процедура прописана достаточно сложная, определено время для изучения проектов, и они рассматривают их долго. Это не только наш фонд, это структура, управление которой осуществляется совместно с Российским венчурным фондом. Венчурные компании ведут себя достаточно пассивно, потому что у них проблем нет, деньги, которые выделены, крутятся, работают, но в менее рискованных проектах.

Если говорить о ценности существующих проектов вообще, то все не так просто. Каждый состоявшийся бизнесмен хочет найти интересный проект и готов его проинвестировать, но проектов-то хороших, к сожалению, мало. Я для себя статистику сформулировал: девять из десяти проектов, в оптимистическом варианте, – это те, в которые деньги вкладывать нельзя. Либо ошибок много, потому что проектант не профессионал, либо он просто мошенник. Остается один проект, но не факт, что он будет удачным. Стоящих проектов не так много, за ними еще надо побегать, чтобы найти.

– Не дискредитирует ли это саму идею венчурных фондов?

– Не дискредитирует, это мировая практика. Венчурные компании управляют чужими деньгами, поэтому осторожничают. Вопрос в том, что нужны профессионалы, которые могут найти в этой массе проектов нужный и организовать его реализацию. Считаю, что в Челябинске это внедрить реально.

– У вас был экспертный бизнес, кто им теперь занимается?

– Хочется себе в заслугу поставить, в «Авуаре» работает хорошая команда, есть руководители подразделений, есть управляющее звено, я ведь даже директором «Авуара» никогда не был, я им управлял. И сейчас они вполне справляются без меня. Конечно, определенный стресс у них был, когда не к кому стало пойти с вопросом. Но я врать не буду, связи с компанией не потерял. Другое дело, что в администрации работы оказалось больше, чем я предполагал, поэтому даже физически я не в состоянии управлять компанией, быть рядом не успеваю.

– Часто ли к вам сейчас обращаются с просьбами коллеги по бизнесу или клиенты «Авуара»?

– У меня консалтинговый бизнес, и моей задачей изначально было объяснить человеку, как лучше сделать то, чего он хочет или даже чего он должен хотеть. Поэтому по инерции многие звонят мне и сейчас, чтобы задать вопрос, как поступить в той или иной ситуации. Другое дело, что отношения у нас выстроены так, что они не звонят с предложением дать взятку и порешать вопрос. Они понимают, что человек я не нуждающийся и у меня нет цели хапнуть. Мы со многими даже обсуждали вопрос, почему я пошел во власть. Люди знают, что интересы это чисто профессиональные. А проконсультировать я всегда проконсультирую.

– Как вы думаете, почему Михаил Юревич именно вам предложил стать своим заместителем?

– Когда Михаил Валериевич стал губернатором, он решил провести независимый аудит государственных предприятий и учреждений на предмет целесообразности их существования, эффективности использования бюджетных денег. На тот момент «Авуар» лидировал на челябинском рынке, поэтому часть этой работы досталась нам. Мы аудит провели, и по результатам работы я отчитывался. Возможно, это сыграло какую-то роль.

– Вы проработали в должности полгода, что показалось самым сложным или самым неожиданным?

– Ничего неожиданного нет, я же на госслужбе не первый день, когда-то десять лет подряд служил в разных ипостасях государству, потом лет семь с удовольствием отдыхал – занимался бизнесом. Поэтому я понимал, на что иду. Никакого удивления или разочарования не было. Но на второй день, возвращаясь с работы, я подумал примерно следующее: «Карьерист! Кабинет меньше, машина хуже, зарплата ниже...» (Смеется.) Для того, кто на госслужбе давно, это, несомненно, некая вершина, к ней стремятся. Но для человека, пришедшего во власть из бизнеса, дискомфорт неизбежен. Главное, государственные структуры, если сравнивать с бизнесом, – механизм достаточно неповоротливый, даже с юридической точки зрения. К примеру, если в бизнесе нужно что-то купить — пошел и купил, а здесь нужно объявить конкурс, подождать два месяца...

– Как восприняли историю со столом и стулом для минфина? Вам нужна дорогая мебель для работы?

– В «Авуаре» стол у меня был гораздо дороже, чем тот, за которым сижу сейчас. Но губернатор же сказал: «Нечего жировать на казенные деньги». Я не жирую — сижу в аскетичном кабинете со старой мебелью. (Смеется.)

Кто дороже стоит

– Что должно произойти, чтобы вы сказали: «Возвращаюсь в «Авуар»?

– Если пойму, что я здесь абсолютно бесполезен или до конца выполнил свою задачу — застроили всю Челябинскую область заводами, и просто негде их больше строить, то вернусь в бизнес. Просто сидеть и радоваться, что я заместитель губернатора, не хочу и удовольствия никакого от этого не получаю. Мои друзья, знакомые и клиенты до сих пор к моему назначению относятся с некоторой иронией. Состоявшиеся в бизнесе люди не стремятся к государственным чинам. Те, кто завидуют, наверное, просто не понимают, что на самом деле хорошо, а что не так хорошо, как представляется. У меня нет никакого страха на тот счет, что я перестану быть чиновником. Но сказать: мне здесь не нравится, я ухожу — это несерьезно. В любом случае надо сначала себя проявить, выполнить поставленную задачу, а потом можно и уйти.

– У вас есть команда единомышленников, с которой предстоит решать эти задачи?

– Говорят, высшая ступень в искусстве менеджмента – это когда ты можешь работать с теми людьми, которые тебе достались, а не увольнять их и не принимать тех, кто нравится тебе. Я — заместитель губернатора по спецпроектам и потому уполномочен работать со всеми министерствами. Чиновник должен выполнять мои поручения в рамках реализуемых мной областных программ и проектов, независимо от того, в каком министерстве он работает. Иногда приходится убеждать в этом людей, напрямую мне не подчиненных.

– Но у вас же есть какой-то аппарат?

– В моем экспертном управлении 16 человек. Это специалисты по экономическим и правовым вопросам, в том числе по инвестиционным проектам. Они готовы также работать по каким-то спорным, конфликтным ситуациям, по предприятиям-банкротам.

– Вы приглашали в это управление людей из бизнеса?

– Передо мной, с одной стороны, стояла задача привлекать инвестиции, с другой - решать конфликтные ситуации на предприятиях, которые обанкротились, там же люди без работы остаются, проблему нужно решать. Или кто-то областные предприятия похитить захотел. Это правовая часть управления, там специалисты будь здоров, я сам их побаиваюсь. Поэтому приглашал в управление не только бизнесменов, но специалистов из органов внутренних дел, из федеральной регистрационной службы. А те, кто пришел из бизнеса, имеют опыт работы на госслужбе — в налоговой, прокуратуре, есть работники судов. По себе знаю, человек, который поработал там и там, дороже стоит. Поэтому я старался набирать людей, которые имеют опыт и в бизнесе, и на госслужбе.

– Насколько тема рейдерских захватов сейчас актуальна для Челябинской области?

– Рейдерства в том виде, как мы привыкли его понимать, уже нет. Сейчас изобретают более интеллектуальные способы передела собственности. В принципе, это нормальное явление — на то и щука, чтобы карась не дремал. Другое дело, когда погибают слабые бизнесы, то без работы остаются люди, а кредиторы теряют вложенные деньги. Наша задача — защитить эффективных собственников от конкретных злодеев. Социальных взрывов не должно быть, и налоги нужно вовремя платить, соблюдать законы. Есть также споры хозяйствующих субъектов в области. Наиболее распространены споры из-за отключения от энергоресурсов. К примеру, на территории завода «Станкомаш» сегодня двадцать с лишним собственников помещений, которые исправно платят за газ, электричество, а завод — банкрот, он периодически не платит. Но рубильник-то один. В результате отключают свет и тепло всем, в том числе и тем, кто за все платит исправно.

– Государство может вмешиваться в такой конфликт?

– Чаще всего приходится быть консультантом. Полномочия областной администрации сильно преувеличены, юридически мы многого не можем делать. Но мы можем сообщить о преступлении в милицию, собрать совещание, объявить незаконность действий. Поэтому главное экспертное управление было создано для выработки алгоритмов решения нестандартных проблем с привлечением ресурсов всех заинтересованных структур.

– Вы общаетесь с теми, для кого рейдерство — бизнес. Как выстраиваете с ними отношения?

– Лично я пытаюсь от контактов с ними воздерживаться. Прекрасно знаю, кто чем занимается, какие за кем есть ресурсы и каковы успехи. Есть бизнесмены, которые являются профессиональными рейдерами, с ними контактов избегаю. А есть бизнесмены, которые пользуются услугами рейдеров, с этими, конечно, общаемся. Нужно объяснять людям некоторые вещи. С бизнесменами всегда проще договариваться, потому что они понятно для меня мыслят и им можно объяснить, что хорошо, что плохо. Что касается рейдеров, они живут этим, и их нельзя убедить не заниматься такими делами. Но с ними можно решать проблему, если захват вызовет большой социальный резонанс — стачки, забастовки...

– В мировой практике также существуют бизнесмены-рейдеры?

– Да, причем, наши — дети в сравнении с ними.

Техникум окончил, а станки не купили

– Алексей Дмитриевич, вас в школе считали вундеркиндом?

– (Смеется.) Нет, в школе я плохо учился. Тогда можно было быть сорванцом, и я был им. Советская школа была структурой административно-командной, и она меня как-то напрягала.

– Но были школьные предметы, которые вы любили больше?

– История очень нравилась, география. Возможно, любил эти предметы благодаря преподавателям. Я учился в лучшей озерской школе. Технические науки мне давались сложнее. Спортом много занимался.

– А именно?

– Плаванием, тяжелой атлетикой профессионально занимался. Был даже чемпионом Центрального совета ФИС. Врачи вовремя остановили. В 80-е в моду вошли восточные единоборства, мне нравился стиль кекусинкай в карате. Грандиозных успехов не достиг, но тренировался с удовольствием.

– Как возникла в вашей жизни экономика?

– До армии — ушел из СССР, вернулся в Россию — решил на завод пойти, как все пацаны. Но после армии понял, что я в выборе что-то напутал. И пошел в университет, который с красным дипломом окончил.

– Но как угадали свою нишу во многообразии вузовских специальностей?

– Первое мое образование — техникум, я осваивал специальность «станки с числовым программным управлением». Техникум-то я закончил, а станков не купили. (Смеется.) Когда готовился к защите диплома в техникуме, там был раздел «экономические обоснования» всего, что понаписал. И тут меня осенило, что именно это мне и интересно — все обсчитать и спланировать. А в ЮУрГУ я был поражен, какая уникальная команда преподавателей с нами работала. Именно благодаря им я и закончил вуз с красным дипломом. Это была старая диссидентская профессура, которая всю жизнь не любила советскую власть, и когда им дали возможность преподавать рыночную экономику, они так самозабвенно это делали, что я слушал с открытым ртом, ехал домой и думал: как все классно! Затянуло меня, кандидатскую защитил и только потом понял, что заниматься наукой не хочу.

– Как ваша семья отреагировала на решение снова пойти на госслужбу?

– Большой радости в глазах жены я не увидел, но надо ей отдать должное, она сказала: «Если тебе это нужно, я приму».

– Теперь семья видит вас еще меньше, чем когда вы были заняты бизнесом?

– Да, но пока терпит.