Игорь Бурко, руководитель ансамбля «Уральский диксиленд»: «Пока есть люди, которые любят джаз, он не умрет»

21 декабря «Уральский диксиленд» отметил тройной юбилей. Известному далеко за пределами России джазовому ансамблю исполнилось 40 лет. А его создатель – народный артист России, трубач Игорь Бурко – отпраздновал 65-летие и 50 лет творческой деятельности. Зал драматического театра, где состоялся юбилейный концерт, был так переполнен, что негде было ногу поставить. Причиной супераншлага стала не только особая популярность «Уральского диксиленда» и участие в программе концерта звезд мирового джаза, но и решение городских властей лишить ансамбль статуса муниципального. А обиженных в России, как известно, начинают любить еще больше. Об истории «Уральского диксиленда» и его будущем мы говорили с гостем нашей редакции Игорем Бурко.

Как Голландия узнала о Челябинске

– Считается вполне естественным, когда артисты, музыканты, спортсмены высокого уровня покидают малую родину, чтобы подняться еще выше. Вас в свое время приглашали в Питер, в Москву, в Европу. Что удержало в Челябинске?

– Этот город, и правда, родил уйму замечательных музыкантов и хоккеистов. Последние питали, как правило, ЦСКА. А музыканты уезжали по вызову в знаменитые оркестры: Олега Лундстрема, в рижский оркестр, в Москву и Питер. Меня тоже приглашали в Ленинградский мюзик-холл. Мой друг туда поехал и сейчас у него все просто прекрасно. А я патриотизмом заболел в 1968 году, потому что к тому времени поездил уже хорошо по Союзу, и мне захотелось домой. История этого города так вплелась в мою автобиографию, что было трудно вырвать себя из нее. Смотрите, в 1955 году, я тогда танцевал в коллективе ДК ЧТЗ, мы открывали оперный театр. В1957-м я, уже трубач, четыре раза на бис играл «Вишневый сад» на открытии самого крупного в городе Дворца культуры металлургов. В 1967 году мой эстрадный ансамбль участвовал в первом концерте на открытии Дворца спорта «Юность». А потом диксиленд...

– Когда «Уральский диксиленд » пригласили в Голландию?

В 1990 году, после участия в международном джазовом фестивале в Голландии (г. Бреда), нас пригласили работать в Европе с базой в Голландии. Работа заключалась в участии в джазовых фестивалях в Германии, Бельгии, Франции, Швеции, Дании, Англии, Ирландии и т.д. И во всех программах мы выступали только под своим именем – «Уральский диксиленд» Челябинской филармонии. Марку города провезли по всей Европе. Как правило, концерт состоял из трех или четырех отделений. Одно отделение мы полностью посвящали русскому репертуару. Это попурри на русские народные песни: «Как пойду я на быструю речку», «Ямщик, не гони лошадей», «Очи черные»... Принимали классно. Мы так заинтриговали всех, что голландский журналист решил отправиться с нами в Россию, чтобы увидеть город, который мы представляем, и написать о нем. Никто в Европе в 90-х не знал о Челябинске, но все знали, что есть речка Теча, и что жить около нее невозможно, а тут здоровые ребята играют на дудках. Как так?

Трубой по инфаркту

– Чем обусловлено долгожительство трубача на сцене?

– Все индивидуально. Я себя святым не назову. Иногда спиртное приходилось употреблять не только в радость, но и поневоле, потому что свой коллектив всегда сам «грузил» гастролями. Все идут в отпуск, а я – в Москву контракты подписывать. «Уральский диксиленд» весь Союз объехал вдоль и поперек: и Сахалин, и Камчатка, и Якутия... Совсем недавно снова в Якутии побывали. Они пригласили нас на свой первый джазовый фестиваль. Чтобы его провести, ребята к нам приезжали советоваться и учиться. Трижды «Уральский диксиленд» участвовал в шикарном московском фестивале «Российские звезды мирового джаза», который проводит Анатолий Кролл. А также в международном фестивале «Джаз в саду Эрмитаж». Вот, кстати, о долгожительстве – там, на этом фестивале, у меня приключился инфаркт, но я этого даже не понял. Думал, невралгия. Такая боль была в грудной клетке, как будто на ней танк разворачивался. А у нас час десять минут шла запись. Дышать было тяжело, на полдыхалки, но отыграл. Спасали уколы – обезболивающее и иммунофал, однако ненадолго. На следующий день мы открывали фестиваль, работали 45 минут. Потом еще с друзьями выпил немного, пришел мой стародавний друг Борис Матвеев – барабанщик, который снимался в «Карнавальной ночи». Он к нам приезжал на фестиваль, играл с диксилендом.

– Как узнали, что это был инфаркт?

– Спустя полтора года лег в госпиталь на обследование и мне кардиолог говорит: «Когда инфаркт пережили?» – «Какой инфаркт?!» – «Вспомните, были ли сильные боли?» Вот тогда я и вспомнил. «Так вот почему была такая адская боль! Как же я выжил?» – спрашиваю. – «А вы его выдули, свой инфаркт, когда на трубе играли. Эта, своего рода гимнастика, вас и спасла». (Смеется.) Так что нельзя прекращать на дудке играть.

– Когда вы впервые взяли в руки трубу и почему именно этот инструмент?

– В четвертом классе. Был главным горнистом пионерского лагеря. Потом перешел из начальной четырехлетки в 52-ю школу, где был духовой оркестр. И меня «посадили на трубу». Педагогом был Виктор Зиновьевич Коробейников, который играл в оркестре кинотеатра «Кировец». С этого все и пошло. Я в «Кировец» потом ходил не кино смотреть, а слушать джаз-оркестр. Моя мама играла на аккордеоне, дед хорошо играл на губной гармошке, на сопилках. Но профессионалом в нашей музыкальной семье стал только я. В пятнадцать лет отправился прослушиваться в Кустанайскую филармонию. Меня взяли, вернулся, получил паспорт и рванул в Казахстан...

– Семья не против была?

– Мама – нет. Но дедушка пришел в ужас. Правда, удерживать меня было бесполезно. Потом я из Челябинска переманил в Казахстан тромбониста, саксофониста – четверых ребят. Это сейчас трудно найти музыкантов-духовиков. А когда я поступал в музучилище, у нас было 8,5 человека на место (1959 год). На экзамене играл джаз на помповой трубе. И меня повернули спиной к приемной комиссии.

– Уши берегли или джаз не жаловали?

– Неслучайно же в ходу было: «Сегодня он играет джаз, а завтра Родину продаст». Из училища меня потом тоже за джаз выгнали, я перевелся на заочное.

Начало звездного пути

– Откуда в Челябинске в то время было такое обилие музыкантов?

– У нас же было много эмигрантов из Польши, из Шанхая. То же самое происходило в Казани, там организовался оркестр Олега Лундстрема. А у нас прекрасный по тем временам был оркестр в кинотеатре «Кировец». В кинотеатре имени Пушкина тоже работал сильный коллектив, я там играл. В «30 лет ВЛКСМ» оркестром руководил недавно ушедший от нас Александр Анатольевич Хайкин. Его отец – скрипач – был первым организатором джазового оркестра в Челябинске, они играли в кинотеатре «Гигант». Вот откуда пошел отсчет истории челябинского джаза, это был 1932 год. Хайкина-старшего только в 2000 году реабилитировали, его же за джаз посадили. В 2002 году мы отмечали юбилей Александра Анатольевича, и на сцене был огромный портрет его отца.

– Значит, педагоги в нашем училище тоже были хорошие?

– Лично мне не повезло, мой педагог чуть аппарат мой губной не поломал. Меня учила эстрада, я рано начал работать в оркестрах, в 18 лет стал первым трубачом-солистом Госоркестра Узбекистана. Был такой певец Батыр Закиров, я у него работал.

– Вы действительно славно попутешествовали в молодости.

– А как же! Из Узбекистана вновь вернулся в Казахстан. Мне надо было в свое время вручить медаль «За освоение целины». (Смеется.) Сколько концертов мы там сыграли в 1960-е годы, все целинные земли объездили с концертами, работали по два-три концерта в день. Никаких гостиниц не было, всех артистов расселяли по квартирам. И как же народ нам был рад, хозяюшки такой едой кормили! Люди у нас просто замечательные.

– Вернемся к 1969 году, с чего началась история «Уральского диксиленда»?

– Началось все на два года раньше. Я тогда собрал коллектив (еще не «Уральский диксиленд»), с которым мы открывали Дворец спорта «Юность». Но недолго совсем поработали, съездили на гастроли и после этого нам в филармонии объявили, что нет фонда заработной платы. Я увез коллектив на фонды Саратовской филармонии. Гастролировали по Волге, но как ансамбль «Южный Урал». Пока меня директор филармонии не спросил сурово: «Ты зарплату где получаешь»? (Смеется.) И нас назвали ансамблем «Жигули». А в Челябинске в это время филармонию возглавил новый директор. Хороший был мужик, мы его звали папа Крам. Петр Семенович Крам. Он поехал на всесоюзную планерку директоров в Москву и там узнал, что мы работаем в Куйбышеве. Прислал мне телеграмму: «Приезжайте для оформления на работу». Вот так мы вернулись домой. Это был 1968 год, и мы звались ансамблем «Южный Урал». Но уже потихонечку начали репетировать как диксиленд. В 1969 году я встретился с Севой Королевым, руководителем «Ленинградского диксиленда» и рассказал ему о мечте создать «Уральский диксиленд». Вскоре они приехали с концертами в нашу «Юность», я пригласил их на репетицию. И ребята сказали, что мы на правильном пути. С этого момента начался отсчет «Уральского диксиленда».

– Как скоро о вас узнала страна?

– В 1973 году мы участвовали во Всероссийском конкурсе артистов эстрады в Москве, были признаны лучшим аккомпанирующим составом. А в начале 1979 года отправились на Всесоюзный конкурс артистов эстрады в Ленинград и там получили звание лауреатов. Председателем жюри был Аркадий Райкин, а председателем жюри инструменталистов Юрий Силантьев. После этого звания у нас появилось сольное отделение в программах. В промежутке, в 1978 году, «Уральский диксиленд» побывал на международном джазовом фестивале в Тбилиси. Он состоялся через 11 лет после первого джазового фестиваля, который проходил в Таллине, и где Кролл и Бриль стали лауреатами – знаковые теперь фигуры в российском джазе.

– Вас пригласили в Тбилиси?

– Мы узнали о фестивале совершенно случайно, гастролируя по Волге. Было три дня простоя между концертами, и я помчался в Челябинск, там взял командировку в Тбилиси. А перед тем, как явиться в Тбилисскую филармонию, зашел в Дом офицеров и подписал договор на гастроли по Закавказью, по домам офицеров – таким образом, у меня окупалась дорога и для нас бронировались гостиницы. Поэтому, когда пришел в Тбилисскую филармонию, осталось только включить нас в программу фестиваля. Мы выступали в огромном (на три тысячи зрителей) зале. Я играл «Посвящение Армстронгу», здоровья тогда было много... «Уральский диксиленд» стал лауреатом. Тогда это имело для нас огромное значение. Вот так начался звездный путь нашего диксиленда.

«Ликвидация»?

– Но есть одна странность – оказывается, вы не записали ни одного диска в России?

– В 1985 году мы записали в Москве грампластинку «Вернись домой, Билл Бэйли». У нас есть DVD всех челябинских фестивалей «Какой удивительный мир», которые мы дарим его участникам, друзьям. И три диска, записанные в Голландии. Третий – с джазовыми вокалистами из Великобритании Натом Гонеллой и Берил Брайден. Мы с ними поработали на европейских джазовых фестивалях и записали диск. Царство им небесное. Нат Гонелла умер в 90 лет, а когда он с нами работал, ему было 89. Это друг Армстронга, очень обаятельный человек. Он в 60 лет закончил играть на трубе, мой коллега. А Берил Брайден – такая колоритная, надо было видеть, как она зал брала своим голосом. Вот такая память у нас осталась.

– Фестивали «Какой удивительный мир» заставили заговорить о Челябинске, как о городе джаза?

– Нас назвали одной из джазовых столиц России. Журнал Jazz.ru отметил, что это лучший фестиваль в стране. Но самое главное, мы завоевывали интерес горожан, особенно молодежи. Нам за это надо дифирамбы петь. Джаз – самая правильная музыка. Дети, которые играют джаз, на десять голов выше играют классику. Это теперь понимают все педагоги в музыкальных школах. Джаз проникает в душу и вырабатывает иммунитет против зла. Это не я придумал, это зрители говорят, когда приходят за кулисы после концертов.

И фестивали челябинцы очень любили. Мы же все делали по-настоящему: со стрит-парадом, открытыми площадками. Челябинская публика собиралась на Кировке и целый день бесплатно приобщалась к чуду, название которому джаз. Мы устанавливали три сцены. На одной играли мастера, на другой – молодежь, и третья отдавалась коллективам «Беби-джаз». А вечером – концерты в оперном и филармонии.

В последнее время особенно стало заметно, что 70 процентов зрителей на концертах джазовой музыки составляла молодежь. Молодые люди научились оценивать исполнителей, реагировать на каждое соло, публика вела себя изумительно. Артисты, приезжавшие из Москвы, Питера просто обалдевали от нашей публики. Поэтому они так любят приезжать в Челябинск, поэтому столько желающих попасть в программу нашего фестиваля. Это не только российские музыканты, но и из-за границы. И сейчас звонят: когда? На 10-й фестиваль музыканты из Украины за свой счет приехали, спонсоров сами нашли и остались очень довольны.

– И когда же?

– Ничего не могу сказать после нашей «ликвидации». Кстати, я узнал о ней на следующий день после присвоения мне звания «Народный артист России». Хороший подарок? В Челябинской области «народных» всего десяток и я – один единственный муниципальный. У меня все время спрашивают: «Вас расформировали»? А кто нас может расформировать? Еще не родились те люди, которые сегодня сидят в думе городской, когда у меня уже был диксиленд. 11 лет, работая за границей, я нес флаг Челябинска.

– Вы встречались с депутатами городской думы?

– Нет. Я жил с надеждой, что одумаются. Само имя «Уральского диксиленда», его история должны были стать нам защитой. Но этого же не случилось. Складывается впечатление, что в России, если решили уничтожить, значит, уничтожат. Сейчас вспоминаю, в свое время был снят фильм про коллективы Дворца культуры ЧТЗ «Поют тракторозаводцы». Там наш оркестр, великолепный карташевский танцевальный коллектив. Фильм-история. Перенеси его на современные носители – сколько бы поколений могло гордиться этим. Нет, смыли, ничего не оставили от истории.

– Многие были уверены, что вы вернетесь под крыло Челябинской филармонии. Невозможно представить, что история «Уральского диксиленда» на этом и завершится.

– Спасибо филармонии, она предоставила нам для репетиций свое помещение и пока нас никто не гонит, хотя город не оплачивает аренду. Область нам бесплатно предоставила театр для проведения юбилейного концерта. Город не дал ни копейки. Конечно же, я обращался за помощью к областному правительству. Но после первого заявления городской думы о ликвидации МУК «Уральский диксиленд» все стихло, прошел октябрь, ноябрь... еще на четыре месяца нам отпустили зарплату. Мы узнали о том, что решение вступило в силу после нашего юбилейного концерта, что жить нам осталось два месяца. А областной бюджет уже сверстан, кто нас теперь возьмет? Такая вот «ликвидация» наверняка.

– Что дальше?

(Улыбается.) Будем играть на улице, на Кировке. Пока есть люди, которые любят джаз, он не умрет. А в Челябинске они есть. Спасибо всем, кто помог нам провести юбилейный концерт.

– Разве не реальна сегодня самостоятельная гастрольная деятельность такого известного коллектива?

– Когда-то я входил в десятку самых опытных менеджеров Советского Союза по организации гастролей. Мне тогда нельзя было играть на трубе, ждал, когда зарубцуется грыжа. Но сегодня закрыт Росконцерт, менеджеры возят попсу, которая не поет, все программы на плюсовках, живой музыки нет. Нам остаются джазовые фестивали и концерты в области. Люди придут, только нельзя билеты дорогими делать, потому что на наши концерты должна приходить молодежь. На джазе денег больших не заработаешь, хотя его все любят.

– И все-таки надежда умирает последней?

– Мы вышли из Челябинской филармонии, надеюсь, туда и вернемся.