Лагерек строгого режима

День выдался жарким, градусов 28 в тени: в такую погоду особо радуешься кондиционеру в машине. Едем по Уфимскому тракту в сторону Чебаркуля. Там, на озере Еловое, в одном из детских лагерей отдыхает дочка. Сегодня четверг – далеко не время для массового выезда челябинцев за пределы города, поэтому транспорта на федеральной трассе немного.

Ребенок отдыхает от нас уже две недели, и сегодняшнюю поездку еще сутки назад ничего не предвещало. Да что там сутки: когда мы выбирали в туристической фирме «Каникулы» детский лагерь, казалось, ничего надежнее «Дзержинца» в Челябинской области просто не существует. «Это лагерь ведомственный, там великолепная охрана и интереснейшая зарница. Дети живут в домиках по десять человек, – отрекомендовала нам заведение менеджер фирмы. – Я и собственного ребенка отправила туда, ведь безопасность наших детей – это самое главное».

Порядок и дисциплина нашим школьникам не помешают – с этим не поспоришь. «Едем», – решили мы и подписали договор, в котором со скрупулезной точностью было прописано, что о любом изменении или происшествии нам будет сообщено в течение 24 часов.

Сбор детей состоялся в начале июля поутру возле школы №63. Множество ребятишек со своими родителями кучковались возле табличек с цифрами «8», «9», «10», обозначавшими возраст, записывались в отряды. Я заполнила анкету, описала «родословную» дочери, на всякий случай взяла телефон вожатой нашего отряда Насти Семенщиковой. Было особенно приятно, что она имела непосредственное отношение к школе вожатых ЮУрГУ.

Рядом с нами разместились две девочки-непоседы. «Ваша цель – когда приедете, отжиматься по 16 раз каждая», – настраивал их полный мужчина в форменной одежде. Улыбнуло. Детей построили в колонну по двое, загрузили по автобусам и увезли прочь от школы.

Через пару часов дочка недовольно сообщила: мест в отряде не хватает, переселили в отряд с малышами, а в палате 11 коек. Значит, она будет купаться меньше, чем сверстники, и с дискотеки уходить раньше.

Ну что поделаешь, подумали мы, будем ждать звонка в течение 24 часов, и уже со взрослыми поговорим, чем поправить недовольство нашей отдыхающей. Не дождались. Пришлось недовольству испаряться самостоятельно.

Следует заметить, дисциплина и порядок дали свои плоды: первую субботу ребенок, которого взять на ночь разрешили только с предоставлением медицинской справки, тихонько себе плавал в озере и тайком поглядывал на часы: вернуться сказано было к 17:00. О мероприятиях не рассказывал, планами на будущее не делился. Правда, вопросы были, например: «Мама, а что такое КПП? И почему выход из «Еланчика» в первой смене так не назывался?..» Мы пожали плечами и вернули юного «дзержинца» аккурат в ворота, с одной стороны которых было написано «Главное управление исполнения наказаний», с другой – «Дзержинец», и над всей этой романтикой протянулось бодрое «Добро пожаловать!».

В среду, ближе к ночи, раздался звонок из лагеря. Поначалу ничего было невозможно разобрать из-за причитаний дочки сквозь слезы. Кое-как выяснили, что звонит она с телефона подруги из отряда, а ее аппарат украли. «Ничего удивительного, тебя воспитатель предупреждала заранее, что лучше телефоны сдавать, а то их здесь воруют», – успокоила я дочь, вспомнив рассказ о беготне вокруг такой кражи при отъезде из Челябинска. Строго-настрого наказали, чтобы нам позвонил воспитатель, сели ждать. Ждали час. Детский номер больше не отвечал.

Решили связаться с вожатой Настей. Девушка взяла трубку, но взрослых звать не подумала. Ведь, по ее словам, к ребенку она не имела ровно никакого отношения: отряд-то не ее. А нет человека, как известно, – нет и проблемы. Какая разница, что она принимала в свой отряд девочку, кто старое помянет – тому глаз вон. На наше требование пригласить к разговору воспитателя она невозмутимо поинтересовалась: «Может, еще и директора позвать?..» Полчаса ожидания результатов не дали. Что произошло в отряде, оставалось непонятным. Снова набрали Настин номер, на этот раз ответила Соня Резвая, вожатая нынешнего отряда нашего чада. На все свои претензии мы услышали задорный смех. Разговор прервался.

Незаметно спустилась ночь, а вместе с ней – неприятная растерянность и тревога. Судя по короткому звонку дочки, произошла кража в лагере, где воспитатели растворились в небытии. Конечно, легче было предположить, что в этой дыре времени коварные лангольеры выгрызли взрослый состав оздоровительного учреждения вкупе с нашим мобильным телефоном. Легче. Но мы предпочли как-то сами разрешить ситуацию, раз те, кому это было положено сделать, умыли руки и переложили на хрупкие плечи смелых вожатых обязанность разгребать родительские претензии. Мы сделали заявление о краже в Чебаркульское РУВД и стали ждать завтра.

Аудиенция эпохи свободомыслия

Утро встретило нас телефонным звонком. Дочь осипшим голосом сообщила: «Заберите меня отсюда, пожалуйста...». И вот мы по жаре – градусов 28 в тени – едем к озеру Еловое. Добираемся к сончасу, когда детей вызывать бессмысленно, а воспитатели и вожатые заняты. Пройдя через двойные ворота «Дзержинца», просим службу охраны проводить нас к директору, чтобы в конце концов понять, что происходит. Вера Краснова, начальник «Дзержинца», дает нам тайм-аут в 20 минут до аудиенции, которые мы и проводим в обществе охранников.

– Вы знаете, – поделился с нами один из них, – если только девочка не захочет оставаться, лучше вам забрать ее домой. А то у нас тут все строго. Вот мой ребенок сейчас... – задумался он.

– Тоже там, за пропускным пунктом? – поинтересовались мы.

– Нет, мы в наш лагерек строгого режима стараемся собственных детей не отправлять. Если есть возможность, выбираем им другие места: дети летом должны отдыхать.

...За разговорами незаметно пролетели 20 минут, и нас сопроводили к домику начальника. Вера Краснова встретила нас в наличии свидетеля, кажется, женщины-завхоза. На столе аккуратной стопочкой лежали заявления от сотрудников на имя руководителя.

Когда мы поинтересовались, по какой причине вчера с нами не связался ни один взрослый, она возмутилась:

– В моем лагере краж до сих пор не случалось! И вообще вы напугали моих вожатых, они теперь заикаются!

– Да, – поддержала завхоз, – во вчерашних рапортах девочек все записано, – и отодвинула от себя веер заявлений.

После того как начальник на каждый наш следующий вопрос уверенно отвечала: «Вы на меня давите?», «Я знаю свои права» и «Вы меня что ли пришли учить?!..», мы наконец-то узнали причину шумихи, так некстати приключившейся вчера вечером. Одна из девочек лагеря рассказала взрослым, что нашей дочке срочно понадобился новый телефон (взамен только купленного), и она мол инсценировала кражу. Причем пару часов спустя для нашего несовершеннолетнего режиссера такой сценарий тоже будет «полной премьерой»: о варианте с обманом не подозревала ни она, ни ее подружка, которой мы ради интереса позвонили потом. Но это случится позже. А сейчас, так и не поняв друг друга, мы покинули кабинет директора.

Где ежик не пробегал

Солнце светило вовсю, пушистая белка по-хозяйски перебежала тропинку. Сончас близился к завершению, и мы решили дождаться обманщицу на КПП – благо, ребята, дежурившие там, оказались гостеприимными.

К слову сказать, пункт пропуска отличался автоматизированностью: вовсю играло из маленького пузатого магнитофона: «Давай за жизнь, давай, брат, до конца», работал телефон, перепутавшись проводами с неловкими ножками полированного стола. Видимо, внутренняя связь была налажена отменно, и общение человека в камуфляже с директором было слышно на метр-полтора даже через «не хочу». Каждые 15 минут заботливый руководитель справлялась, где родители девочки, и напоминала, что вход им на территорию лагеря запрещен.

«Опять что ли милиция?» – в один из таких моментов встрепенулся охранник. В самом деле, за разноцветными воротами лагеря из «Нивы» вышел мужчина в форме цвета неба. «Кто тут скандалит?» – устало и чуть недовольно поинтересовался он. Мы растерянно переглянулись. Абсолютно не вовремя прерванная байка о том, как у бойцов с двух «Уралов», что приехали приводить «Дзержинец» в порядок, умыкнули из-под носа полхолодильника пива – так и осталась без ответной реакции.

– Вы родители девочки? – снова обратился к нам милиционер.

– Мы родители, – согласились мы.

Он глубоко вздохнул и рухнул на стул напротив нас. Было заметно невооруженным глазом, что предстоящее общение с нами не несет ему особого удовольствия. Он всего пять минут назад радовался, что едет домой после задания, но тревожный звонок из лагеря завернул машину прочь от Чебаркуля: нужно было ехать и усмирять неадекватных родителей.

– Ох и работа, – пожаловался опер, подойдя вслед за милиционером к нашей компании. – Это вам жара и хорошо, а я за лето купался-то всего два раза.

– Вас Вера Алексеевна вызвала? – спросила я.

– Надо идти? – вопросом к коллеге ответил на мой вопрос милиционер.

– Я к ней не пойду. И разговаривать не буду, – вспылил опер. – Сколько работаю – проехать, зайти, проверить лагерь просто невозможно!

И вспомнил случай, как недавно на соседней с «Дзержинцем» базе украли дорогущий телефон. Мадам Краснова по обыкновению на территорию оздоровительного детского учреждения представителей власти не пустила, пришлось ставить украденный номер на прослушку. Только после того, как пошли звонки из «Дзержинца», им было позволено арестовать грузчика-воришку.

Кстати, вчера, в день поступления запроса о краже телефона у ребенка, милиции тоже не разрешили пробраться на место преступления. «У нас сегодня прошла зарница, приходите завтра», – так прозвучала причина отказа от руководителя учреждения. Ребята постояли у ворот и вернулись только утром, чтобы в конце концов найти мобильник дочери. Мы их поблагодарили за находку и попрощались.

Солнце перевалило за полдень и перестало жечь. Пятна теней бежали по спине охранника, пока он шел с обжигающим стаканом чая откуда-то слева. Птицы вспомнили, что жара схлынула, и принялись щебетать с утроенной силой. Запах настоявшейся хвои смешался со свежестью вздохнувшего от зноя озера.

– А еще у нас тут ежики бегают, – мечтательно произнес служивый.

Издалека раздался шелест шаркающих подошв. Показалась завхоз, за ней семенила женщина с решительным взглядом, воспитательница нашего отряда. Я вдруг почувствовала, что устала от всего этого абсурда, что для четверга информации вполне достаточно. Гости или, скорей, хозяева мою мантру не уловили.

Удобно угнездившись напротив, объяснили с непререкаемостью святой инквизиции:

– Ребенок на месте?

– Да.

– Телефон при ней?

– Да...

– Значит, кражи – что? Не бы-ло.

На наши несмелые возражения вышеизложенное заклинание было озвучено еще пару раз.

«Как хотите, – сдался муж. – Я больше с вами разговаривать не могу». Дамы, исполненные чувства собственного достоинства, растворились в послеобеденной тишине.

Минут через 15 я изо всех сил улыбалась девочке, которая замыслила хитростью сменить телефон: ее опухшее от слез лицо, синие мешки под глазами и внезапно охрипший голос не оставляли в злом умысле ни малейшего сомнения.

Хэппи-энд

Дочка решила остаться в «Дзержинце» до конца смены. Мы, родители, попросту не предложили ей альтернативы. Найденный телефон директор Краснова взяла под собственную ответственность. Обещала давать его девочке раз в трое суток ровно на десять минут. Удастся ли той дозвониться до скандальных родителей – не ее забота.

И еще. Нам улыбнулась удача, и мы попали на день открытых дверей «Дзержинца». Он состоялся в третье воскресенье отдыха и составил ровно 45 минут: с 12:00 до 12:45. Впереди родительской колонны о достижениях детского досуга нового поколения нам вещала женщина-психолог с мегафоном в руке, а сзади – так, на всякий случай, – нас сопровождал охранник с резиновой дубинкой...