Истина – в воде!

Для человека с экстремальными наклонностями попасть на сплав, причем сразу пятой категории сложности из шести возможных, просто подарок судьбы. Потому что обычно для такого предприятия нужно иметь опыт более легких походов. Мое везение Адмирал объяснил гребным спортивным прошлым и тем, что его жена оказалась одна в чисто мужской компании. Кстати, о компании, а точнее Команде…

КОМАНДА

Это самый приспособленный к выживанию в тайге организм. Вот она, наша команда:

Адмирал сплава – мастер спорта по туризму, кандидат наук, преподаватель медицинской академии Андрей Котов.

Завхоз команды, начальник над продуктами и по совместительству жена Адмирала, – мастер спорта по гребле, сотрудник компании «Челябинск – АВТОВАЗ» Елена Котова.

Парацельс и Баян, хозяин аптечки и гитары – кандидат меднаук, руководитель Челябинского андрологического центра Алексей Сагалов.

Синоптик и шаман, умеющий разговаривать с аборигенами на одном языке, – руководитель детского турклуба Раис Гимранов.

Зам-по-литр, человек разливающий спиртное, – начальник поисково-спасательного подразделения МЧС Сергей Притуленко.

Завхоз в душе и повар по призванию, приучивший группу есть грибы во всех видах и во всех блюдах, – фельдшер скорой помощи Антон Григоров.

Матросы-новички – я и друг чехов и старообрядцев, директор фирмы «Рифей Тур» Геннадий Семянников.

МАРШРУТ

В принципе, выбор маршрута зависит от разных обстоятельств – степени сложности препятствий на реке, типа судов, времени года, настроения компании. Не так давно, например, команда сплавлялась в Карелии по Тумче и в северном Забайкалье по Ципе и Витиму. В этом году подобное счастье выпало Туве, в которой две реки – Кызыл-Хем и Балыктыг-Хем – сливаются и дают Малый Енисей, или по-местному Каа-Хем. Кстати, говорят, что Каа-Хем чуть ли не вдвое больше Бий-Хема (Большого Енисея), но по понятным причинам «великая русская река» начинаться в Монголии не может (у Кызыл-Хема там два притока), поэтому географическую правду блюдут только старообрядцы – их понятные причины не касаются.

Традиционный в этих местах маршрут начинается с верховьев реки Белин, затем Кызыл-Хем и, наконец, Каа-Хем. Но летом прошел слух, что тувинские власти на территории Белина решили создать национальный заповедник, поэтому мы пошли в обход возможных кордонов. А еще одна группа челябинцев (руководитель Юрий Тарасов), шедшая традиционным маршрутом, натолкнулась в Уж-Бильдире на егеря, у которого к сплавщикам были явные материальные претензии. Однако жаждущих приключений не останавливают ни кордоны, ни сложность заброски на маршрут: сначала двое с половиной суток на поезде до Байкала, затем 12 часов на машине через Бурятию к Туве по отсутствующей дороге, да еще пешком порядка 60 километров по Саянам через два перевала, высота которых около двух с половиной тысяч метров. Выбираться после сплава тоже долго: через Сарыг-Сеп, Кызыл (Тува), Абакан (Хакасия) и Ачинск (точка на Транссибе). Хотя у нас был еще вариант, не мелочиться и сплавиться прямо до Саяно-Шушенской ГЭС, подумали – а ведь во льдах можно застрять – и отказались.

ВРЕМЯ

В этом вопросе полная демократия – время выбирай, какое хочешь: московское, челябинское, бурятское или тувинское. Адмирал выбрал тувинское: по сравнению с бурятским можно вставать на час позже. Группа Тарасова, шедшая рядом, жила по бурятскому времени: тоже удобно, можно поесть на час раньше. Диалоги типа: «Который час? – А тебе по какому? – По московскому? – А у меня челябинское. – А-а-а…» становятся делом привычным. В поезде добавляется еще и время омское с новосибирским, часы у каждого идут, как хотят, поэтому время как точная категория исчезает совершенно. Исчезает еще и потому, что группа в походе живет по завтракам-обедам-ужинам, а они зависят от найденного удобного места. Теряются и недели: «воскресеньями» становятся «дневки» – счастливые дни безделья и бани. Их может быть несколько или ни одного. Мы спешили, поэтому единственной «дневкой» стала дорога домой – крепкий сон на вокзальной скамейке в окружении рюкзаков, чутких сограждан и милиционеров, настойчиво просивших предъявить документы, или шатание по какому-нибудь населенному пункту в поисках поесть и помыться.

ПОГОДА

Эта категория особая. О погоде принято не говорить, не замечать и уж тем более за нее не пить. Спасаться от нее можно только радикальными средствами, например, Гена должен спать в гидрокостюме, потому что есть такая примета, если он спит в «гидре», то завтра наступит жара. Еще вариант – солнцезащитные очки в подобном употреблении. Наконец, можно «побурханить» – налить спирта местному божеству. Правда, по словам Антошки, сына Адмирала, Бурхан завязал, что погода и доказала. Две недели нас заливало, и однажды утром, когда чуткое ухо уже готовилось к команде «Подъем!», вдруг послышался хруст откидываемого полога палатки, сопровождаемый междометиями совсем нелитературного характера. В заморозках был только один положительный момент – не пришлось мыть стол-скатерть, с нее просто стряхнули лед. В «солнечной» Туве, как ее расхваливали бывшие здесь туристы, не набралось и недели солнечных дней, хотя и этого вполне хватило, чтобы нос облез, а лицо стало кирпичного цвета с характерной светлой полосой на лбу – все-таки в горах и в хоккейной каске загораешь.

КОМФОРТ

К новому комфорту привыкаешь быстро. Нет горячей воды, зато можно и не мыться. Сильно чешешься, но есть шанс, что мошки и комары близко не подлетят, а что до соседей по палатке, так у них иммунитет. Единственное, что смущает после такой свободы, это цены в привокзальных туалетах. Здесь и начинаешь прозревать, почему это близлежащая растительность желтеет гораздо раньше наступления осени.

АБОРИГЕНЫ

С местными жителями столкнулись в первый же день приезда, когда оказалось, что в микроавтобусе, подвозившем нас к бурятскому селу Орлик, уехали документы и деньги одного из участников похода. Возвращения денег, понятно, не ждали, и паспорт тоже не вернулся, оставшись на долгую память честному водителю… Доехав через семь часов еще до одного селения, выяснили, что при местных жителях названия спиртных напитков нужно заменять другими словами, иначе врачу команды приходилось убедительно доказывать, что «у нас на целый месяц только полтора литра спирта и только для медицинских целей». Аборигены уходили с явным сомнением в глазах, а на следующий день пришла настоящая бурятская женщина, попросив налить ей «200 грамм» на день рождения. Сцена повторилась. С тем же успехом.

Туристы для бурятов – способ заработать и поживиться, причем «тянут» все, что плохо лежит и может пригодиться в хозяйстве. Веревкой, например, можно что-нибудь к чему-нибудь привязать, а фотоаппаратом – сфотографировать большую бурятскую семью на фоне забора. И это не мешает им приглашать за свой стол и угощать, честно провожать на лошадях до перевала, требовать поклониться Бурхану, воинственно позировать рядом с идолом и проклинать того, кто им в чем-то отказал. Просто вот такие они противоречивые люди.

Тувинцы – дело другое. Впервые мы их встретили в местном санатории Уж-Бильдир. Внешне похожи на башкир, кажутся спокойными и доброжелательными. Хотя большие оригиналы: чего только стоит трактор с прицепом, на котором написано «TAXI». Дальше больше: стайка девушек, на первый взгляд, совершенно похожих друг на друга, с явным интересом посматривающих на голубоглазых заросших мужчин. Посетители автовокзала в Кызыле, обеспокоенные то ли количеством и объемом рюкзаков (все-таки растущая бдительность и сознательность граждан просто радует), то ли стойким запахом туриста. Тувинские милиционеры, напуганные горящим взором, черной банданой и шлепками нашего Зам-по-литра и со страху сделавшие в крошечной справке 18 ошибок. А говорят, что Тува бедна йодом, и это сказывается на развитии жителей. Полная ерунда. Просто очень деликатные люди.

ЧЕХИ

А это сюрприз. Встретить в совершенно глухой тайге пятерых жителей Чехии и от удивления проехать на машине мимо, а через километр сообразить, что можно было бы их и подобрать, тем более, как выяснилось тут же, им с нами по пути, – так получается не у каждой группы. При этом больше всего мучает вопрос: «А что они здесь забыли?». Ответ приходит также неожиданно, но под конец сплава. Когда на Каа-Хеме в старообрядческом поселении мы решили купить что-нибудь поесть, вдруг из одного дома вышли две заспанные чешки. Оказалось, что они ждут своих мужей, сплавляющихся на Балыктыг-Хеме, и сами искренне интересуются образом жизни старообрядцев. А мальчишки, которых мы встретили в начале путешествия, по их словам, решили пройти по маршруту своих отцов, сплавлявшихся здесь двадцать лет назад. Вот такая она, чешская любовь к традициям.

СТАРООБРЯДЦЫ

Эта история началась еще 18 лет назад. Плыли как-то туристы по Каа-Хему и увидели монаха, сидевшего на камне. Монах полную корзину еды им предложил, а взамен ничего не попросил, ну разве что рыболовные крючки. Удивились туристы и разговорились с ним. Оказалось, старообрядец, зовут Боголепом. Тогда поинтересовались туристы его здоровьем, ответил, что старообрядцы не болеют. Еще больше удивились туристы, дайте, говорят, пульс ваш измерим. Засмущался монах, прикасаться-то к мирским нельзя, ну, говорит, разве что кандидату медицинских наук позволю. И на тебе, под рукой оказался кандидат медицинских наук – наш будущий Адмирал. Так они друг друга и запомнили. А в этот раз мы сначала жену его – 25-летнюю матушку Сиклетиклею встретили. Этакую боярыню Морозову с бездонными синими глазами, которая и поет красиво, и, переплывая Каа-Хем на лодке, шестом орудует лихо. Пригласила она нас в гости посмотреть, как старообрядцы живут, и мы не отказались. Живут себе, воду с гор берут, на собственной мельнице муку мелют, в теплице помидоры и дыни выращивают, и самое главное верят – в Бога и в то, что смысл жизни комфортом не ограничивается.

Чем ближе цивилизация, тем старообрядцы становятся «продвинутей». Есть на Каа-Хеме местечко Акчары. На следующий год там, пожалуй, будут встречать как в сказке – «пушки с пристани палят, кораблям пристать велят». Просто хозяйка – прирожденный менеджер, создающий рай для замученных туристов. Здесь предлагают и деревенские разносолы, и настойку малиновую «совсем немного – два ведра», и место в гостинице с культурной программой (баня и музей). И все это счастье за 200 рублей в сутки. И мечтает хозяйка ни о чем-нибудь, а о собственном сайте в Интернете.

А еще ниже по течению реки можно встретить старообрядцев в китайском ширпотребе, слушающих Верку Сердючку, рассуждающих о конкуренции и амортизации и, пожалуй, даже знающих курс доллара. Что и говорить – цивилизация!

БОЛЬШАЯ ВОДА

Это большие проблемы. Повышается сложность порогов, и для легких судов они становятся почти непроходимыми. Правда, иногда большая вода помогает, открывая в пороге новые протоки или скрывая лабиринт из камней. В этом году большая вода была не только в Саянах, но и на Алтае. Нам повезло – мы прошли без опоздания и без потерь, хотя и опустошили запасы местного санатория, собираясь шесть дней ждать спада воды на Кызыл-Хеме. Тем, кто шел по алтайским рекам, повезло меньше – в разных группах погибло 14 человек, и среди них знаменитый российский водник – заслуженный мастер спорта Михаил Колчевников. Еще в советские времена статистика подсчитала, что на сплавах людей гибнет в полтора раза больше, чем в горных или лыжных походах. Кто идет на сплав, тот знает возможный финал и все-таки выбирает воду, потому что это лучше, чем «от простуды и пьянства».

ЖИЗНЬ

Только рядом с опасностью понимаешь, что такое жизнь. Нужно просидеть над обрывом на наклонной, когда под ногами мелкие камушки – наступишь и поедешь вниз,– а наверх дороги тоже нет и рядом большой рюкзак, который не стоит задевать и деть его некуда. Нужно сидеть, почти не шевелясь, ждать и не мешать глупыми вопросами тому, кто старается тебя из этой ситуации вытащить. И все это для того, чтобы, спустившись в альпинистской связке вниз, почувствовать, чего стоишь ты, он и жизнь.

ЧУВСТВО ЮМОРА

После опасности всегда смешно. Смешно вспоминать, как, угодив лицом в камни и получив еще сверху рюкзаком, лежишь и думаешь, «всё, нос сломан, зубы выбиты» и при этом очень боишься поднять голову. Или, спустившись с обрыва, смешно искать сброшенные вниз рюкзаки и собирать по склону вещи. А еще весело, когда тебя инструктируют: «встретишь медведя, не смотри прямо в глаза и старайся спокойно вернуться туда, откуда пришел. – То есть лезть опять на стенку (в смысле на обрыв). – Ну да». И ты при этом нащупываешь в кармане только маленький, полукухонный нож. Но больше всего чувство юмора развивается уже после того, как маршрут пройден. Чего только стоит вопрос соседа по палатке, заданный на вокзале абаканским милиционерам: «А что у вас тут интересного можно посмотреть?». После минутного ступора милиционер выдавливает из себя: «Ну, памятник есть» – а в глазах: «Хочешь, я покажу тебе «обезьянник».

СВОБОДА

Пожалуй, это ключевое слово. Все-таки на сплав идут за свободой. От прошлого, если оно сильно надоело. От привычного образа жизни «дом-работа», если становится скучно и тесно. Что может быть страшнее и лучше для городской наманикюренной фифы, чем давно немытые волосы, траурные ногти, облезающий нос и полное отсутствие всякого стыда за подобное безобразие. Сплав возвращает человека самому себе, поэтому каждый год и собирается команда…