Павел Руминов, автор сценария и режиссер фильма «Мертвые дочери»: «Фильмы про призраков могут быть такими же личными, как фильмы фон Триера»

1 февраля по всей России пройдет премьера фильма «Мертвые дочери». За полтора месяца до этого события создатели проекта во главе с режиссером Павлом Руминовым прокатились по просторам страны с DVD-версией картины. Челябинск оказался в числе всего шести городов, где состоялся предпоказ «Дочерей». Как человек, который видел фильм, могу сказать, что равнодушным из зала не вышел никто: кто-то, грубо говоря, плевался, другие обсуждали увиденное, лихорадочно размахивая руками. Вопросов к создателям было много, казалось, Павел Руминов не успевал на них отвечать. Позже он в письменной форме дал интервью сайту MyChel.ru.

– Павел, до показа DVD-версии «Мертвых дочерей» в Челябинске вы сказали, что если после отзывов зрителей создатели впадут в депрессию, то, возможно, к дате российской премьеры – 1 февраля – фильм претерпит изменения.

– Я сразу хотел не тратить слишком много энергии на защиту фильма, это всегда выглядит предсказуемо и субъективно. Отзывы здесь.

– В ролике о летающих ребрах вы говорите, что фильм «Чужой» стал отправной точкой для создания «Дочерей». Но, по-моему, здесь есть существенная разница: космос и современная Москва, там зло явно имеет форму, а тут – только призраки. Расскажите, как появились «Дочери»?

– Не совсем так. Я говорил про один эпизод. Сам же фильм родился из идеи, что старые советские фильмы о проблемах молодежи могут быть воскрешены в форме триллера или j-horror-а. Соединение проверенной жанровой пружины и нового содержания – то, что меня интересует.

– После предпоказа я спросила, почему в фильме постоянно неосвещенные улицы, беспорядок в квартирах героев. Вы, Павел, ответили, что это законы жанра. Но ведь в том же «Пункте назначения» убийства происходили и средь бела дня, а подростки жили в аккуратных жилищах.

– Это не совсем справедливо, так как ключевая сцена происходит у нас при свете дня. А про жилища все просто: если ограничен в выборе интересных, киногеничных мест, использую правило: «лучше перефактурить, чем недофактурить».

– Как человек, который смотрел картину, я отметила отличный звуковой ряд. А вот видео… Глаза устают от постоянно трясущегося изображения. Неужели только так можно передать ужас ситуации?

– Нет, конечно. Тем более, что ручной камерой обычно такие фильмы не снимают, все более консервативно. Камера была на руках, потому что таково было стилистическое решение. «Превосходство Борна», «Танцующая во тьме», «Преданный садовник» тоже очень взволнованные фильмы, снятые еще более беспокойной камерой. Просто непривычно видеть такое в этом жанре. Видимо, не предполагается, что фильмы про призраков могут быть такими же личными, как фильмы фон Триера.

– Не делать зла, не ругаться, не лгать – а все равно будешь наказан, потому что призраки так хотят. Что именно Павел Руминов как режиссер хотел донести до зрителя?

– Фильм – не сборник афоризмов. Это опыт. Что-то может измениться внутри, что-то может произойти, и тогда, если все правильно, то, что я хотел донести, окажется в человеческих сердцах, минуя не всегда надежную службу доставки мыслей при помощи слов.

– В последнее время в России появляется много боевиков со спецэффектами, о которых зритель говорит, мол, не умеют, не доросли еще до Голливуда. Это же касается и ужасов: «Звонками», «Оменами», «Чужими» пугает зарубежное кино. Фильм о смерти и о призраках – тема, в общем-то, не нова. Почему вы взялись за этот проект?

– Я хотел сделать необычную, новую, но при этом жанровую картину, хотел ограничить себя правилами и условиями этой конкретной игры. Чтобы люди увидели, что человек умеет играть в футбол, нужно чтобы их объединяло знание правил игры. История о страхе перед неизвестными силами не может быть нова, человек ведь еще не мутировал в сервант или футбольную бутсу. Нов может быть только конкретный фильм.

– Вы говорили, что собираетесь написать книгу о дочерях. Можно ли надеяться на подробности, которых нет в кино?

– Да. Книга может быть более смелой и сумасшедшей, чем фильм.

– Не задумывались ли снять предысторию: почему мать убила дочерей?

– Объяснение этого было бы ложью. Внутри нас происходят загадочные события, которые ведут к непрогнозируемым результатам. Объяснения успокаивают, но ничего не объясняют.

– Успех или неуспех «Дочерей» повлияет на создание будущих проектов? Есть ли у вас новые идеи?

– Это всегда влияет на запуск будущих проектов. Это очень мирское дело – делать фильмы.