Павел Рыжий, исполнительный директор Союза промышленников и предпринимателей Челябинской области: «В СПП стало скучно работать»

Он называет себя убежденным идеалистом и верит, что взаимопомощь существует при любых политических и социально-экономических системах. «Слушай, мне плохо, выручай» – эта фраза, по мнению нашего собеседника, способна предотвратить немало социальных взрывов. А неформальный контакт намного важнее официальных механизмов. О приоритетах СПП, правилах «клуба олигархов» в кризисное время, силе административного ресурса, ценности рейтингов, смене элит и планах саудовских шейхов мы беседуем с исполнительным директором Союза промышленников и предпринимателей Челябинской области Павлом Рыжим.

Борьба за выживание

– Подводя итоги 2009 года, все дружно называют его очень тяжелым. Южный Урал оказался в числе самых пострадавших от мировых экономических проблем регионов. Как челябинский СПП пережил кризис?

– Однозначного ответа на этот вопрос дать невозможно. В настоящее время Союз промышленников и предпринимателей един в двух лицах. Это общественная организация, в которую входят и заводы, и частные лица – Виктор Рашников, Александр Федоров, Всеволод Гейхман и еще сто с лишним фамилий. Причем мы являемся региональным отделением Российского союза промышленников. И существует объединение работодателей, куда входят крупные предприятия – те же ММК, ЧТПЗ, ЧКПЗ и так далее. То есть две структуры под одним брендом. Дела у всех идут по-разному. Одни работодатели – ММК, Челябинский цинковый завод, надеюсь, уже все пережили (стучит по дереву). По целому ряду других предприятий, в том числе строительных, представителей «оборонки», ситуация тяжелая. Да, там стараются искать выход, привлекать федеральные средства, другие источники финансирования, но результат оставляет желать лучшего. Так что переживаем... Кто-то уже пережил, а кто-то, к сожалению, и не переживет совсем.

– Как действовал Союз промышленников и предпринимателей в разгар кризиса? Или спасение утопающих было делом рук самих утопающих?

– Когда осенью 2008 года зазвучали первые кризисные аккорды, многие отметили: «Ой, что-то начинается… Не знаем, что именно, но явно нехорошее». И тогда в СПП было достигнуто несколько договоренностей, в том числе с властью. Во-первых, начинаем совместный мониторинг ситуации, оперативный обмен информацией. Потом это вылилось в создание антикризисных групп, куда вошли крупные руководители из СПП. Во-вторых, руководители и собственники предприятий пытаются сдерживать сокращение персонала. Позиция власти была однозначна: «Людей не трогать!» Пусть даже платить минимум, но держать персонал на работе. И это вполне понятно с точки зрения борьбы с безработицей. И в-третьих, члены СПП договорились друг друга не топтать, падающих не подталкивать.

– Насколько удалось соблюсти эти договоренности?

– Вы знаете, был показательный момент, когда кузнечно-прессовый завод обиделся на ММК: металл им не дают. Потом ситуацию урегулировали, договорились в конце концов. Конечно, многие вещи скрыты от широкой общественности. Но я продолжаю верить в эффективность неформальных, наработанных годами и даже десятилетиями связей. Когда можно просто позвонить и сказать: «Слушай, мне плохо, выручай». Может быть, я убежденный идеалист. И все же считаю, что это одна из причин, объясняющая, почему область обходится без социальных взрывов, потрясений, скандалов и перекрывания дорог. Дело в том, что выстроен неформальный контакт между крупнейшими промышленниками, строителями и банкирами, а также между ними и ключевыми представителями власти. И этот контакт, поверьте мне, намного важнее официальных механизмов.

– Павел Анатольевич, как вы оцениваете антикризисные меры правительства?

– На первом этапе они были призваны спасать финансовую систему и фондовый рынок. Колоссальные деньги вкачали в капитализацию фондового рынка, чтобы не дать сильно упасть акциям наших предприятий. Наверное, так было нужно. Я не следователь, но… думаю, что на этом кто-то хорошо заработал! И не всегда это было полезно для всех остальных. Понимаете, фондовый рынок – это такая психологическая штука. Инсайд наверняка процветал по полной… А вот программы конкретной помощи крупным предприятиям продвигались, насколько я знаю, очень трудно.

– Многие предприниматели прямо говорят о двойных стандартах. Миллиарды госпомощи направлялись предприятиям, находящимся в собственности олигархов. А всем остальным адресовались советы умерить аппетиты и затянуть пояса.

– Постойте, а что плохого в том, что Магнитка (а про нее тоже можно сказать «находится в собственности олигарха») смогла привлечь льготный кредит Сбербанка под флагом госпомощи? И что вообще имеется в виду под прямой госпомощью? Вы думаете, кому-то навалили денег из бюджета и разрешили не возвращать? Насколько я знаю, крупным предприятиям финансы давались на возвратной основе. В отличие, кстати, от малого бизнеса.

– Вы считаете, что малый бизнес просто ревнует государство к «старшему брату»?

– Не знаю. Но я твердо убежден, что система распределения денег малому бизнесу более льготная по своей экономической сути, чем поддержка крупного бизнеса. Ведь «малышам» деньги дают безвозмездно и безвозвратно. Так что все это досужие разговоры из серии «у соседа корова сдохла – мне легче стало». Ну, в крови у русских не любить богатых… Может быть, богатые сами виноваты – за эти годы не смогли себя реабилитировать. Но даже если сейчас разорить так называемых олигархов, пустить их по миру, предприятия от этого не расцветут.

– Недавно в СМИ прошла информация о том, что один из саудовских шейхов собирается вложить деньги в «Урал промышленный – Урал полярный». Что вы скажете об этой идее? Ведь СПП был одним из инициаторов проекта «УП – УП».

– Очень надеюсь, что это качественная информация. Потому что уже не первый раз слышу об инициативах арабских шейхов. То они хотят строить нефтеперерабатывающий завод в области, где не проходит ни одного крупного нефтепровода (Улыбается.), то еще что-то… Пока ответить могу так: в СПП инициатива саудовского шейха не обсуждалась.

Планы и прогнозы

– Вечный спор последних месяцев – где находится Россия. Как вы считаете, мы на дне кризиса или уже миновали его?

– Думаю, что не миновали. Это мое личное, не очень компетентное (Улыбается.) мнение. Видите ли, для подобных выводов надо знать столько статистики! Полагаю, что мы как раз на дне, но оно не острое, а плоское. Пока мы идем в горизонтальном направлении, но неизбежно будет рост. Опять же что считать падением или подъемом? Манипулировать статистикой в нужном кому-то – городу, области, отрасли, конкретному человеку – русле на самом деле не так уж сложно.

– Можно посчитать в процентах от последних месяцев докризисного времени или от прошлого года…

– А если за основу взять 1913-й год, то в России вообще кризиса не было. Эти игры больше связаны с PR-акциями, политическими событиями и т.п.

– Что год грядущий нам готовит?

– Начало тяжелое: январь-февраль даст рост по безработице. Но думаю, что большего падения не будет. Также надеюсь, что начнут работать те механизмы, которые готовились на протяжении года. Скажется опыт, накопленный промышленниками в переговорах о реструктуризации долгов, в поисках рынков сбыта, освоении новой продукции. Даст результат та же госпомощь. Это все вещи, которые не выстреливают за неделю и даже за квартал. Но рано или поздно они сработают. Крупные корпорации потащат за собой мелкий бизнес. И все будут потихоньку подниматься.

– Какая отрасль первой встанет с колен?

– Нефть и газ. Неплохие возможности у тех, кто связан с металлом. Конъюнктура и по цветным, и по черным металлам отчасти спекулятивна, но позитивна для нас. Постепенно будет «выползать» машиностроение – в мировом и российском масштабе. А это колоссальный локомотив экономики. За счет госпрограмм приостановится падение строительства. Часть людей из более-менее «очухавшихся» секторов экономики начнет вкладываться в жилье. Очень неплохо, по-моему, развивается все, что связано с селом. Конечно, там есть свои проблемы. Но переориентация спроса на российские товары дает хорошие шансы нашим сельхозпредприятиям и переработчикам.

Против стиля «а-ля рус»

– Каковы приоритеты челябинского СПП на следующий год?

– Поиск новых идей, объединяющих ключевых участников Союза. Перемены назрели. Вы знаете, последнее совещание для меня как исполнительного директора было не очень комфортным. Людей приехало мало, а рефреном звучало «в СПП стало скучно работать».

– Это влияние кризиса?

– Конечно, можно делать скидки на кризис. Но в то же время это означает, что СПП надо искать новые подходы, другие формы активности. В первую очередь, внутри себя. Подобные тенденции характерны, кстати, не только для СПП. Те же проблемы невостребованности, некоего кризиса идей я вижу и в Российском союзе промышленников, и в ПРОМАССе, и в других организациях, заявляющих об отстаивании интересов различных слоев предпринимателей.

– Вы считаете, что люди разочаровались в общественных организациях?

– Думаю, кризис встряхнул то, что называется гражданским обществом. И стало понятно, что многие его элементы работают не так, как надо. Пользы от них немного. Административный ресурс при принятии решений преобладает над какими угодно обсуждениями, экспертизами и так далее. Вот бахнул кризис! И вовсе не общественные организации решали, что и как делать. Масса советов, рекомендаций, которые они пытались дать власти, например, федеральному правительству, были просто проигнорированы. Возникает вопрос: зачем тогда все это? Давать экспертные оценки, которые никто не слушает? Собираться, чтобы повидать друзей и знакомых? Это важно, нужно, но все-таки не главное. Надеюсь, что весной мы встретимся и обсудим, что делать дальше.

– Власть и бизнес априори находятся в конфликте. Какую ситуацию вы охарактеризовали бы как идеальную?

– Прежде всего, замечу: конфликт – это нормально. Что касается взаимоотношений власти и бизнеса, я бы говорил скорее о противоречиях. Единственным способом их разрешения является конфликт. Так и должно быть. Но я абсолютно не сторонник того, чтобы естественный ход разрешения противоречий заканчивался в стиле «а-ля рус». То есть с посадками, отстрелами, обысками, задержаниями «на всякий случай» и выпусканием, когда бизнес уже прикончили…

Это сладкое слово «рейтинг»

– СПП часто называют «клубом олигархов». Как вы к этому относитесь?

– Это штамп, который прилепился к Российскому союзу промышленников. Не считаю его правильным. А что такое олигархи? Задайте людям вопрос, и никто не будет вдаваться в этимологию слова. Все скажут, что это толстые богатые негодяи… Кстати, поначалу РСПП называли «клубом красных директоров» и это звучало как ругательство.

– «Клуб олигархов», как и любая организация, подвержен изменениям. Какими темпами идет смена элит?

– Идет постепенно. Я вас уверяю, что через 100 лет, а, скорее, даже через 50, не останется вообще никого из нынешних олигархов. (Улыбается.) Лишь бы это не происходило насильственным путем.

– Вы имеете в виду криминал?

– Не только. К примеру, пришел новый губернатор и сказал: те туда, эти сюда, вы пошли вон, а это я забираю для своей команды… Повторюсь, я льщу себя надеждой, что и смена власти в свое время – в 1997 году, и относительная социальная и политическая стабильность во многом связаны с верно выбранным способом взаимодействия элит. Главное правило: элита должна заменяться естественным образом. Революционные преобразования нужны лишь тем, кто чего-то недополучил. Весь вопрос в том, зачем они хотят перескочить в некие элиты. Чтобы у кого-то что-то отнять? Тогда не стоит говорить о полезности этого процесса. Мы взрослые люди! Понятно, что большинство рвущихся во власть думают об одном и том же: как бы развернуть бюджетные потоки в свою сторону.

– Как вы относитесь к рейтингам – 100 самых богатых, топ-50 самых влиятельных и так далее…

– Знаю, как они составляются потому, что периодически попадаю в те или иные эксперты. Так что отношусь к рейтингам очень спокойно – есть и такой вид активности. В большинстве случаев рейтинги появляются тогда, когда это кому-то нужно.

– Вы считаете, что они не отражают реальной картины?

– Слушайте, но, если очередной рейтинг назвал самыми влиятельными Сумина и Рашникова, много ума и социологических знаний для этого нужно? В общем-то, мы и без рейтингов знали (Улыбается.), что это люди с реальными политическими, экономическими и финансовыми ресурсами. А в перепрыгивании средних чиновников на пять позиций вниз или на три позиции вверх я вижу как раз не законы социологии, а конкретные интересы. Либо рейтинг становится отражением банальных вещей: кто-то подрос по карьерной лестнице, стал более главненьким. Вот уж великая наука!..

– Павел Анатольевич, у вас есть политические амбиции?

– А что это значит?

– Стремление активно участвовать в политической жизни, получить пост, к примеру, в «Единой России»…

– Ну, я же пока не там, значит, амбиции либо слабые, либо я их не умею реализовывать. Если же говорить о работе на госслужбе, то… было бы предложено. С интересом рассмотрю варианты. Я в этой системе работал и никогда не скрывал, что мне это нравилось. Мой жизненно-карьерный путь позволил достаточно хорошо узнать, как устроена государственная машина. А теперь после десяти лет работы, как раньше говорили, в народном хозяйстве, я представляю механизм действия целого ряда отраслей.

– В президентский кадровый резерв попасть не пытались?

– Да старый уже… Список кадрового резерва начинается с людей 1960 года рождения, а я – с 1959-го. Двух месяцев не хватило. (Улыбается.) Мне нравится некая общественная активность, но я не назвал бы это политическими амбициями. В работе часто помогает. Проще договориться о встрече руководителей предприятия (Павел Рыжий работает директором по персоналу Челябинского цинкового завода – прим. автора) с кем-то из чиновников города и области. Потому что звоню человеку, которого знаю лет 20 или с которым когда-то вместе работал.

«За место не держусь»

– Время от времени возникают разговоры о замене исполнительного директора челябинского Союза промышленников и предпринимателей. Кому и зачем нужна эта должность?

– Смена исполнительного директора – это тоже нормальный процесс. Кому нужен этот пост, не знаю. Для меня это загадка, потому что должность исполнительного директора никогда (за исключением короткого периода) не оплачивалась. Это действительно общественная работа, которая, не скрою, позволяет быть в гуще событий, в определенном круге людей. Мне это интересно и важно. Вполне вероятно, что есть еще люди, которые видят себя в этой должности. И это обязательно произойдет, даже не сомневайтесь. (Улыбается.) Если появятся группы людей, которые предложат новые подходы к деятельности СПП, глупо было бы упираться и противодействовать. Главное, чтобы СПП жил и работал.

– Как кризис изменил ваше личное мироощущение?

– Никак. Это же не первый кризис на моем веку. И пострашнее времена были, например, конец 80-х – начало 90-х. Помню, жена ходила за молоком для маленького сына. Возвращается с трясущимися руками и рассказывает, как стояла в очереди. Молоко кончалось, женщины подрались, боясь, что им не хватит. И милиционер, разгоняя бедных мамаш, стрелял (!) в воздух. Еще одна примета времени: люди массово заводили овчарок, чтобы спокойно ходить по улицам. Сейчас такого страха за жизнь все-таки нет.

– Ваша жена занимается туристическим бизнесом (турагентство Welcome – прим. автора). Вы в свое время стояли у истоков первой челябинской гостиницы европейского типа – были генеральным директором отеля «Виктория». Интересуетесь ли сейчас гостиничным бизнесом и сферой отдыха?

– С большим уважением отношусь к представителям этой профессии. Работа в отеле мне всегда нравилась. Мой старший сын закончил бизнес-школу как раз по этой тематике. Теперь он руководит одной из гостиниц на юге России. Мы постоянно обсуждаем проблемы и новинки гостиничного бизнеса.

– На профессиональный выбор сына повлияли ваши советы?

– Конечно. Я просто объяснил: «Смотри, это очень перспективное направление. В России объективно нет специалистов в гостиничном бизнесе – все купленные, приглашенные из-за рубежа. Если продемонстрируешь уровень знаний не хуже, чем они, то будешь востребован на рынке».

– А вам самому не хотелось бы вспомнить прошлый опыт?

– Не исключаю для себя такой вариант ближе к пенсии – почему бы и нет? Помню, когда работал в «Виктории», шутил с друзьями: «Ну почему это занятие досталось мне не в 65 лет?!» Я с искренним уважением отношусь к тем, кто трудится на одном месте, предприятии 30-45 лет. Но сам устроен по-другому – хочется меняться, ставить очередные задачи, решать новые проблемы.

– Павел Анатольевич, мы беседуем в канун Нового года. Где и как будете отмечать самый любимый праздник?

– Новый год встречу дома с женой и младшим сыном. А дальше все дни расписаны: будем ходить по гостям, благо родственников у нас много. В общем, получится по-настоящему семейный праздник. Есть в планах – занятия спортом и баня.